Четырнадцать уток и огрызок яблока

Четырнадцать уток и огрызок яблока

                                   Я шел по местному рынку и вертел головой в разные стороны. После “революционного” 1991 года прошло три года, в оборот вошли сотни тысяч и миллионы рублей.  Как по мановению волшебной палочки все было завалено  различными товарами….но вот зарплата, реальный прожиточный минимум,  были далеки от уровня цен, выручало лишь подсобное хозяйство. Год назад я уволился с Нефтеюганской ПНМК и устроился в местную строительную организацию. Вроде бы на питание хватало, но  на одежду почти ничего не оставалось… Вот и ходили мы на рынок, который был не благоустроен, но ломился и пестрел от обилия одежды и обуви. Это было что-то сродни походу в театр или клуб…хоть посмотреть. Одежда лежала  на земле, висела на ветках, в стороне  хрюкали и визжали поросята, цыганки ходили меж рядов, продавали “электрик” ( колер  для побелки)… Я, подивившись, всяким незнакомым товарам и продавцам, некоторые еще вчера были простыми людьми, а сейчас  свысока глядели на мир,  повернул в другой ряд и увидел….  уши! Нет, не так, не уши, а УШИ!…это было просто месторождение ушей,   куча ушей, огромное облако замечательных коричневых ушей!  Я просто превратился в соляной столб, в статую, в камень, в  скалу…Короче, я “тормознул” так, что из-под подошв китайской обуви пошел дым! Улыбка раздвинула мои губы и щеки до предела, глаза стали щелочками, и я стал похож (как сказал знакомый, оказавшийся рядом) на певца Кола Бельды! Те, о ком я читал у писателя Владимира Свинцова,  кем восторгался и кого не мечтал даже приобрести, были передо мной. И это в забытом Богом  городишке!…. Пять замечательных полуторамесячных щенков немецкой короткошерстной легавой (курцхаара) сидели в ряд, наклонив головы и свесив уши… Как и  всех щенков кожа казалась у них больше, чем само туловище, и морщинилась. На лбу у них тоже пролегали морщины – этакие старушки – божьи одуванчики!   Не дыша я подошел к ним, даже не взглянув на продавца, и взял одного на руки. Увесистый щенспокойно обнюхал меня и лизнул в щеку… уши прошелестели при повороте головы. Боже милостивый! Как я хотел легавую!…(Была в городе сука ирландского сеттера, но хозяин не продал, хотя сам охотником не был, а чтобы не просили, заломил за нее цену как за “Запорожец”). Прижав щенка к себе, как ребенка, я понял, что хозяину его я не отдам… Тут только поднял глаза на хозяина и увидел  улыбающегося, очень доброго человека. Мы смотрели друг на друга, а маленькая девочка курцхаара спокойно лежала у меня на руках, и не помышляла вернуться к хозяину. Мы поговорили коротко  = Откуда? = Из Усть – Каменогорска,  Восточно -Казахстанская область. = А сюда  как? = Да вот…продать, у нас не берут, может, тут продам = Сколько просишь? = Ну, у нас они по 150, тут хотел хотя бы по 120… = у меня отпала челюсть…. моя  зарплата 80…. и именно эта сумма лежала у меня в кармане. Продавец, поняв меня без слов и почувствовав во мне “собачатника”, спросил = Сколько есть? = Да вот… всего 80… Помявшись, он протянул ладонь = Давай, вижу  охотника, отдаю за 80! = Я торопливо высыпал ему в ладонь кучу купюр, и едва успев сказать = Спасибо!! = ринулся домой. Я летел, зарывшись носом в шкурку щенка и повторял = Диана…Диана…богиня охоты, будешь у нас Дианой…Динкой…ах ты хорошая! = “Хорошая” спокойно лежала у меня на руках и равнодушно кивала головой в такт моих шагов…. = Ущи,  Господи – какие уши!…=  Душа у меня ликовала! Да,….а зарплата – то?..Храбро иду, выставив напоказ “козырную даму”. Дома переполох, шум, драка детей за щенка, немой вопрос жены..и такой же немой ответ в виде обреченно разведенных рук…Тут я узнаю о себе много нового… Но все проходит, и  через два дня  все уже дерутся за право подержать на руках пыхтящего щенка…

                                   Росла Динка спокойно, была послушной, только вот никак ее нельзя отучить от дивана…  Бывало, по вечерам сидим на диване и смотрим телевизор. Специально как бы не обращаем на Динку  внимания, боковым зрением наблюдая за ней. Она уже выросла, ей примерно месяцев десять и ростом в холке порядочная. Посмотрев на каждого,  Динка подходит к дивану,  прислоняется задом…. и тоже вроде смотрит телевизор… Затем отталкивается передними ногами, поджав задние, и плавно “едет” на диван. Печально вздохнув, она по – хозяйски располагается на диване. О виновности не может идти и речи:  весь вид ее говорит =…Кто..я??? – Да вы с ума сошли! =

                            …Прошло два года. За это время Динка выросла, стала молодой собакой. Бывала на охоте, добирала зайцев – подранков, подавала дичь, но вот классической работы легавой по перу не было. К тому времени моя работа закончилась, приходилось заниматься мелкорозничной торговлей… времени на болотную и боровую дичь  не  оставалось… И вот наступило очередное открытие   охоты по водоплавающей и боровой. Накануне, в пятницу, мы с братом едем  на озеро, взяв с собой  восьмилетнего    сына  и Динку. Пора ее было натаскивать на утку, коль с боровой мы расходились в пространстве и времени …  Специально не едем  в общую толпу (там можно на зорьке схлопотать дробью, я однажды получил две дробины. Одну, из руки удалили в хирургии, а вторая и сейчас “сидит” в кости челюсти), а выбираем  укромное место на краю озера, где в камышах есть маленькое зеркало воды размером примерно 40х40 метров.  Ночуем у костра, приготовив на ужин суп из тушенки, который сын ест с великим аппетитом (не в пример аппетиту домашнему), но ему очень хочется отведать свежего “шулюма”, с дичью. Утром потихоньку подкрадываемся  к воде, на отблескивающей поверхности которой угадывались силуэты   птиц. С той стороны озера слышится непрерывная стрельба. Время от времени, на “нашу” воду садятся спугнутые выстрелами утки. Брат ушел дальше, а мы с сыном и Динкой сидим, сгорая от охотничьего азарта – у нас тень от камыша и пока еще чуть не рассветет, стрелять нельзя… Наконец, видно всех уток, выбираю двух сплывшихся  птиц…Выстрел!..Хлопанье крыльев, поднимается десятка полтора уток… выбираю одну…Выстрел! Утка падает, и еще две лежат неподвижно. = Ура! =   шепотом кричит сын. Миша  возбужден,  снует туда – сюда под  деревом, где мы сидим..приходится наводить порядок. Динка дрожит нервной дрожью и смотрит на уток…ну – ну..посмотрим, как ты полезешь в воду. Неожиданно садится табунок широконосок. Едва успеваю вскинуть ружье, стайка срывается с воды…Выстрел!…Выстрел! Две птицы падают в воду. Перезаряжаю двустволку и посыла Динку в воду. Она храбро лезет туда, плывет к ближайшей утке, обнюхивает ее и …поворачивает назад!  = Динка,  дай! Дай! = требовательно говорю я. Собака вновь направляется к утке, и взяв в пасть кончик хвоста, буксирует к берегу… Ясно – она не считает утку дичью, ведь не тренировали ее с утиным крылом.   Наклоняюсь, чтобы взять у берега утку…в это время заходит на посадку старый, огромный селезень. Увидев собаку, взмывает круто вверх. У меня одна рука занята…стреляю с одной руки, как из длинноствольного пистолета! Селезень комом валится в воду!   Динка больше не хочет доставать уток, и плавает, демаскируя нас…Шипим на нее, как змеи в шкилях, и она послушно плывет на берег. Минуты через две налетает стайка  чирков, из которой дуплетом я выбиваю одного. Чирок падает в воду подранком , и мне приходится добирать его третьим выстрелом. Недаром чирков мужики обзывают “дробоедами” – на такую маленькую птичку в 400 г   я спалил три патрона…Больше не буду стрелять по чиркам влет. Затем еще налетают утки, стреляю их, какие – то падают, какие – то “помирать полетели”, ехидно улыбаясь…. Расстреливаю патронташ емкостью 24 патрона…и неожиданно все стихает. Заканчивается стрельба за озером, уток никто не беспокоит, и они к нам больше не летают… Укоризненно показываю Динке на уток, плавающих на воде, стыжу ее… бесполезно!   Она очень тактично, со скорбным выражением “лица”, всей мимикой показывает мне, что я сошел с ума!   Приходится, раздевшись догола, лезть в холодную сентябрьскую воду,  буро – ржавого цвета. Пока я собираю уток, медленно пробираясь по торфяному дну, поднимая за собой миллиарды мелких кусочков гниющих водорослей, Динка, обеспокоенная  моим долгим нахождением в воде, исполняет “Грустную иву”. Так с общего согласия называем Динкино”пение”, а проще сказать – вой. Как – то подметили, что она, находясь в меланхоличном настроении, любит “попеть”. Вот и приучили ее к словам : “Ой, горе, мне горе!”…Таким образом у нее создался  условный рефлекс – стило кому- нибудь сказать эту фразу, как раздавалось Динкино “пение”, причем она заглядывала в глаза и просила сказать это еще раз…и еще!…  Когда эту какафонию услышала жена брата, то долго смеялась, и сказала, что с голоду мы не помрем – будем исполнять “Грустную иву” на автостанции….

                                …Собираю всех уток и бреду по горло в воде на берег… На берегу долго стираю с ног липучую грязь, да и все тело черное… не ототрешь.. Кое – как натягиваю на грязное тело одежду и мы идем к машине. По дороге сбиваю быстро летящего дикого голубя – пойдет в шулюм тоже. У машины сын считает уток. = Пап, пап, четырнадцать штук!!! = Ну и хорошо! = Раскладываем уток по породам – шесть кряковых, четыре широконоски, четыре чирка. Приходит брат, у него четыре кряковых = Мне хватит = говорит он… Договариваемся, что сварим шулюмдля сына, а нам как – то после вчерашней “поправки прицела”… не очень… и консервы  поедим!… Варю сыну шулюм из чирка и голубя. Молодой организм легко  справляется с чирком и голубем… Кроме того, Миша рубает все подряд – сало, консервы …но на первом месте, конечно же, пахнущий дымом шулюм! Брат невинно спрашивает = Миш, вкусно? = Тот закидывая очередную ложку шулюма в рот, говорит = Очень!   Очень!”.. Мы улыбаемся – наш человек, охотник!

                                Прошли годы,  Динке мы не давали спариваться с кобелями, а породистых у нас не было. Она привыкла жить на улице, и довольно спокойно переносила зимний холод. Один смешной случай особенно запомнился нам всем . В конце свадебного застолья у старшей дочери, которое было в кафе,  повар потихоньку подозвал меня и сказал, чтобы мы забрали вкусные объедки со стола, а то девать их уже некуда. Поскольку всякой посуды у нас было много, подобрали и подходящую тару- капроновый десятилитровый подойник. Во так и привезли полное ведро объедков  на “Волге”,  крепко держа его  на вытянутых руках, чтобы не разлить. Дома, чтобы не тратить время (все уже устали), поставили это ведро Динке. Расчет был прост – сколько съест, а потом занесем остаток. Ну и закрутились, и забыли про объедки.. А уж они были для собаки на славу – недоеденные котлеты, голубцы,   разные тортки…

                           Примерно через полчаса забегает сын и кричит = Папа, мама! У Динки щенки будут! Идите, поглядите – у нее живот такой большой! = Понятно, что ребенок, все время мечтающий о Динкиных щенках, мог придумать что угодно. Выходим на улицу…и что же? Динка с отвисшим до земли животом  радостно виляет коротким купированным хвостом. Заглядываем в подойник – изнутри он тщательно вылизан,  даже мыть не надо, а на дне сиротливо лежит  …огрызок яблока!…