В нынешнем Змеиногорске, крошечном (10 тыс. жителей) городке на границе степи и гор, нет железной дороги. Точнее, сейчас нет – потому что двести лет назад она здесь была. А ещё здесь был серебряный рудник, снабжавший сырьём Барнаульский завод и монетные дворы Российской империи, и бывший настоящим техническим чудом допаровой эпохи.

От былого осталось, прямо скажем, немного. Точнее, нет – осталось много, но почти всё под землёй, куда я лазил не дальше, чем видно солнечный свет. И несмотря на это, Змеиногорск стал для меня одним из самых ярких впечатлений поездки.

Из Барнаула в Змеиногорск автобус едет 6 часов. В Сибири это немного – расстояния воспринимаются как-то иначе, и если в Европейской России такой переезд кажется мне мучением, в Сибири он же пролетает незаметно. Ещё есть маршрутки по договорённости, телефон которых публикуется в районной газете – именно так я из Змеиногорска уезжал. И там, и там с местами очень туго – на автобус билет надо брать как минимум за несколько часов, с маршруткой договариваться за пару дней. Ещё в Змеиногорске есть довольно неплохая и недорогая (1000р. за одноместный с удобствами) гостиница почти на выезде в сторону Барнаула, где я ночевал целых три ночи, в два дня между которыми погулял по городку и сделал вылазку в Колывань.
В основном Змеиногорск выглядит так:

Серенькая застройка времён Поднятия Целины да опалённые лысые сопки. Ветер, пыль, запах степи. Медленное время, долгие взгляды на человека с фотоаппаратом. Через Змеиногорск пролегает дорога из Барнаула в казахтанский Усть-Каменогорск – но город кажется самой настоящей глухоманью.

Рудники на Змеиной горе в 1736 году изыскала экспедиция, посланная на Алтай Акинфием Демидовым – богатейший промышленник Урала и большой любитель делать деньги (в прямом смысле слова), он искал серебряные залежи. Так и возник Колывано-Воскресенский (Алтайский) горный округ, в 1745 году отошедший в собственность Царской семьи. Здесь добывалась примерно половина алтайского серебра, которое стало основной базой Барнаульского завода. Свой завод был и в Змеиногорске:

(из Барнаульского музея)

Основным предприятием Змеиногорска всегда был рудник, в 1790-1800-х годах сильно модернизированный. Пик его добычи пришёлся на 1817 год, здесь бывали многие исследователи из числа вошедших в историю – Гумбольдт, Гмелин, Брем, Паллас… Но с середины 19 века начался упадок: и руды истощились, и крепостное право (а стало быть подневольный труд) отменили – уральская и сибирская металлургия пришла в глубокий упадок. В 1871 году закрылся рудник, а в 1893 – и завод. Змеиногорск впал в забытье, став второстепенным купеческим городком. От сереброплавильного завода не осталось и следа, а взамен в 1890-е годы были построены винные склады (такие же были в Бийске и Новониколаевске/Новосибирске), ныне ставшие ликеро-водочным заводом.

К разработке рудников же возвращались дважды: в 1930-57 годах на бывшей Змеиной горе добывали барит, а в последние годы в окрестностях города заложено несколько небольших полиметаллических шахт – в отличие от угольных, это действительно небольшие “дырки в земле” с очередями грузовиков на вывоз, но заснять их у меня не получилось.
На Змеиной горе же теперь парк, и невысокая гора как раз разделяет центр и автовокзал. По разные стороны парка проходят две улицы, и левая ведёт прямиком к главной площади, зато с правой виден карьер, устроенный на месте старого рудника при Советах:

Рудник модернизированный в конце 18 века приехавшим с Урала инженером Козьмой Фроловым, был настоящим чудом вододействующей техники. Это выглядело примерно так – на схеме подписаны названия и параметры элементов:

Речка Змеевка, по понятным причинам, гору не пересекала, а обходила – да так, что перепад высот её уровня был около 60 метров. Козьма Фролов просто пробил ещё одно подземное русло, и часть колёс, которые крутила вода, поднимали наверх руду, а часть эту же воду вычерпывали. КПД водяного колеса 85% (в 2-3 раза больше, чем у ядерного реактора), поэтому засчёт перепада высот колёса вычерпывали ту же воду, которая их крутила. Средняя глубина рудника была около 40 метров, отдельные выработки уходили в землю глубже 200 метров.
Однако следующему начальнику Петру Фролову отцовских наработок показалось мало, и он построил в 1806 году железную дорогу:

Дорога длиной чуть меньше полутора километров была, разумеется, на конной тяге – подобные линии к тому времени уже действовали в Англии, да и в России она лишь вторая – в Петрозаводске на пушечном заводе в 1788 году соорудили “чугунный колёсопровод“. Однако Змеиногорская чугунка отличалась исключительно сложной для своего времени трассой (макет на кадре выше) – например, здесь был первый в мире железнодорожный виадук. У края карьера сохранилась насыпь  (которую отмечает камень с мемориальной доской), а вот всему остальному не повезло…. Тем не менее, в Барнаульском и Змеиногорском музеях сохранилось по одному её рельсу, причём в Змеиногорске реконструирована его укладка, а в Барнауле к рельсу прилагается колесо:

Но вернёмся в настоящее время. Вот так карьер выглядит с другого берега – чугунка пересекала линию нынешней автодороги и парк (на месте которого тогда стояли деревянные рудоприёмные конторы и обогатительные фабрики) и уходила вниз, к заводу за горой.

Карьер разрушил около трети старого рудника (там, где на схеме цифры 4-6), но самая интересная “нижняя” часть с 12-метровыми колёсами практически не пострадала. В стенах карьера хорошо видны отверстия штреков, превратившихся в штольни:

Конкретно в эти два я даже залезал. Правый – маленький и тупиковый, уходит под землю метров на 5. Левый – судя по всему, и есть трасса старого рудника, и уходит он очень далеко. Обратите внимание на текстуру пород с жёлтыми прожилками (барит?):

Впрочем, как уже говорилось, я не спелестолог, и не ходил глубже, чем виден свет. Как сказала мне директор местного музея Валентина Христиановна Смирнова, раньше на дне карьера был вход в штольню, без изменений сохранившуюся с 18 века – её своды облицованы камнем, кое-где есть подставки для крепления факелов… но в 2003 году после землетрясения вход в штольню закрылся. В целом же вся Змеиная гора пронизана выработками, и краевая администрация всё планирует, и планирует, и планирует устроить там музей-заповедник.
Земля здесь буквально пронизана рудными жилами – про полиметаллические шахты в окрестностях я уже рассказывал, а вот красные камни на Змеиной горе:

А заводские шлаки 18 века, если верить Валентине Христиановне, местами реально валяются под ногами:

Из карьера я выбрался на уцелевшую вершину Змеиной горы. Отсюда неплохие виды – назад по ходу нашего движения (карьер по правую руку):

Через карьер:

На горизонте видны скалы выветривания – множество каменных скульптур раскидано по окрестным степям, им будет посвящён пост о Колыванском озере.

Правее – Караульная гора, довлеющая над городом. Её высота над уровнем моря около 600 метров, и на вершине в 1757 году была построена крепость – одно из звеньев Колывано-Кузнецкой линии (от Новокузнецка до Усть-Каменогорска).

С другой стороны же хорошо виден пруд и земляная плотина, местность под которой тоже разворочена многовековыми разработками (а раньше где-то здесь стояла лесопилка, работавшая от той же воды, что рудник и снабжавшая его материалами):

Пруд очень живописен. На том камне – памятный камень с затёртой доской, и лишь за ним основное русло Змеевки. Рыжая полоса у берега – опавшие листья:

А на камне, откуда снят прошлый кадр – Ермак. К Змеиногорску покоритель Сибири никакого отношения не имеет – а вот у памятника довольно интересная история, которую на мемориальной доске назвали “Последний поход Ермака в Сибирь”. Изначально он стоял в казахстанском городке Аксу (Павлодарская область), и когда точно его поставили – не знаю. А в 1991 году казахские националисты совершили воистину героический поступок – сбросили статую. В 1995 обломки вывезли в Россию, и наконец лишь в 2006 Ермака вновь установили в Змеиногорске. Вид у атамана тут очень угрюмый…

Вернёмся к руднику. В парке у карьера сохранился вход в Екатерининскую штольню:

Ныне это единственный полностью аутентиччный фрагмент изначального рудника (а не советских выработок, повторявших его трассу), свободно доступный с поверхности. Правда, сама штольня метров через пять замурована. Напротив “большого” входа ещё и “маленький”, к которому не подойти из-за репейника:

Официально это место называется Екатерининский кунсштат, то есть рудоподъёмная машина. Именно здесь крутилось верхнее из 12-метровых колёс. На сводах штольни – аутентичная кладка и даже уцелели крепления тросов, по которым поднимались вёдра с рудой:

Со стороны, противоположной карьеру, на опушке парка стоит последнее здание, имевшее непосредственное отношение к руднику – Бергамт (“горная контора”, по аналогии с “почтамт”). Как ни странно, здание начала 19 века, хотя по виду ни за что не скажешь. Ныне здесь пенсионный отдел:

Что на горке, на пригорке,
Стояла контора.
Что во этой во конторе
Живет главный пристав.
Выходил-о он, собака,
На красно крылечко,
Выносил-то нам, собака,
Кайлы да лопаты….
Не секрет, что на старых рудниках трудились рабы. Это не те, которые не голосуют за демократов, а те, которые занимаются подневольным трудом и являются собственностью господина. В данном случае – крепостные крестьяне, но в Сибири к крепостным (которые здесь только на заводах и были!) добавляются ещё и каторжники: на руднике трудились десятки “пугачёвцев”. Порядки были изуверские: так, вместо гауптвахты использовался сам рудник, из которого провинившихся сколько-то дней не выпускали наружу. Случались и побеги, пойманных забивали батогами, как правило до смерти.

Заброшенный домик с красной крышей – рядом с бергамтом. Ещё один – через улицу. Больше нигде таких не видел, но стоит вспомнить, что Алтайский край – самый “немецкий” регион России, доля русских немцев здесь 3%, а в Кулундинской степи есть даже Немецкий национальный район с административным центром Гальбштадт (“Полугород”) – там немцев более 1/3, и их поддерживает ФРГ, которой это выгоднее, чем возиться с мигрантами. На Алтай немцы попали двумя волнами: колонисты начала ХХ века и депортанты 1940-х годов. Впрочем, сам не факт, что эти домики принадлежали немцам.

Между тем, через пару сотен метров после Бергамта улица приходит к вершине Змеиной горы, где стоит Преображенская церковь:

И внушительный, довольно интересный дом культуры 1970-х годов, на месте которого церковь стояла раньше. Увы, нигде на Алтае не уцелели заводские храмы (в отличие от Урала), да и были они здесь изначально довольно скучные:

За ДК начинается другой склон горы, и чуть ниже раскинулась Торговая площадь купеческого Змеиногорска:

Впрочем, по этим скромным кирпичным домиками видно, что Змеиногорск, в отличие от Барнаула, и “купеческой республикой” не стал:

Есть, впрочем, великолепный образец деревянного модерна, ныне занятый детской художественной школой:

Дома стоят на первый взгляд совершенно хаотически, есть лишь одна более-менее чёткая улица – Семипалатинская:

На ней особо интересен каменный дом купца Митина, а точнее его дымоходы:

У окончания улицы – Дом Горных Офицеров. Хотя по виду больше тянет за зекозодчество 1930-х годов, построен он был в 1825 году, и являлся фактически ДК для сотрудников Бергамта. Впечатляет дымоход со свирепым двуглавым орлом:

Рядышком ещё два старых дома, причём белый (изначально магазин того же купца Митина) гордо называют здесь Крытый рынок:

А дальше по улице (некогда Пихтовской, а ныне Щорса) – краеведческий музей:

Музей в Змеиногорске основан в 1826 году – на три года позже, чем в Барнауле, и как не трудно догадаться, основатель у них тоже был общий – Пётр Фролов. Более того, в отличие от Барнаула, здесь и здание построено тогда же. История первого музея весьма печальна: с упадком рудников экспонаты были розданы на хранение горожанам, а само здание отдано под трактир. Возродился музей в 1985 году, и его создатель и бессменный директор – уже упомянутая Валентина Христиановна (Ивановна).
У входа – куски породы и пушки Змеиногорской крепости, не сделавшей за свою историю ни единого выстрела:

С Валентиной Христиановной я говорил около часа. Она уже очень почтенного возраста, но язык не повернётся назвать её “старой” – исследование и сохранение здашних древностей, в первую очередь горнозаводских, для неё остаётся делом жизни. Она рассказала мне очень много, объяснила устройство “фроловского” рудника, сетовала на ошибки и сочинтельство репортёров. Я кивал, хотя как всегда не уверен, что где-то не ошибся сам. Её музей – один из лучших среди уездных как по наполнению, так и по вполне европейскому оснащению (хотя часть экспонатов повторяет музей в Барнауле). Даже набор открыток здесь так сделан, что мне захотелось его купить. Внутренние экспонаты я уже показывал в этом и прошлых постах, а сейчас сходим на территорию, где соседствуют чуднАя площадка (видимо, детей завлекать):

И три машины у стены: два представителя рудничной техники и локомобиль 1950-х годов – такие часто принимаются туристами за “английские паровозы”, но на самом деле это что-то вроде компрессоров (производились в Людинове, Калужская область). Конкретно этот обеспечивал теплом и светом Белорецкий рудник где-то в этих же краях.

Левее – Стена Спасения: “Все экспонаты, находящиеся здесь, были разворованы в конце 1990-х. За определённую плату музею удалось их вернуть”. И ведь это тоже личная заслуга Валентины Христиановны, не пожелавшей отдавать ворам историю…

На другой стене – замечательная коллекция печных заслонок:

И реконструкция башни Змеиногорской крепости – внутри несколько экспонатов и информационные стенды по истории Колывано-Кузнецкой линии. На заднем плане – Караульная гора, где когда-то стояла сама крепость:

Туда и взойдём наспоследок. Только надо учитывать, что самый простой подъём на неё “сбоку”, и туда нужно идти по улице Щорса не сворачивая. Я же свернул и в результате полез напролом через заросли кустов.

Вот так Змеиногорск выглядит с вершины. Мне почему-то вспомнился городок Алтай-Виднянск из “Чапаева и Пустоты” Пелевина.

Хорошо виден центр: Торговая площадь, музей с деревянной башней, ДК и церковь, краешек рудника:

Площадь крупнее:

Пруд с Ермаком:

Хотя в целом большая часть Змеиногорска – обыкновенный, и при том весьма однообразный частный сектор. Лучше посмотрим в другую сторону – на степь и отроги Колыванского хребта:

Колыванский хребет высотой менее километра – последний в Алтайских горах перед степью. Но именно это низкогорье, напоминающее Урал, вполне по-уральски богато выходами руд. Почти все месторождения в 18-19 веках были найдены по остаткам “чудских копей” – цветные металлы здесь добывались и выплавлялись аборигенами тысячи лет назад (об этом подробнее в прошлой части). В самом узком смысле Рудный Алтай – это именно Колыванский хребет (а в самом широком – предгорья от Кузбасса до Восточного Казахстана).

А здесь, если я не ошибаюсь, видна вершина горы Ревнюха, или Ревенная (960м), где добывалась лучшая яшма для колыванских ваз.

Если встать так, чтобы город был слева, а горы справа – видна волнистая дикая степь:

Если наоборот – уходящие к горизонту поля, покрывающие почти весь Алтайский край:

И в общем, от местных рудников действительно осталось слишком мало. Может быть, когда-нибудь в старых выработках всё же органиизуют музей типа норвежского Конгсберга, прилепят слоган типа “Русский Потоси” или “Сибирская Кутна-Гора”. Пока же чтобы понять ценность увиденного, нужно хоть чуть-чуть разбираться в предмете. Совсем другое дело – атмосфера степной глуши: я бродил по этим пыльным улочкам и склонам целый день, и Змениогорск стал для меня самым ярким впечатлением Рудного Алтая, его квинтэссенцией.

А ещё близ Змеиногорска есть фантастическое Колыванское озеро, о котором в следующий раз.