Владимир Высоцкий в своих стихах вспоминал Сталина уважительно и писал, что “XX съезд объявят мифом”?
“Моя клятва”
“Опоясана трауром лент,
Погрузилась в молчанье Москва,
Глубока её скорбь о вожде,
Сердце болью сжимает тоска.
Я иду средь потока людей,
Горе сердце сковало моё,
Я иду, чтоб взглянуть поскорей
На вождя дорогого чело…
Жжёт глаза мои страшный огонь,
И не верю я чёрной беде,
Давит грудь несмолкаемый стон,
Плачет сердце о мудром вожде.
Разливается траурный марш,
Стонут скрипки и стонут сердца,
Я у гроба клянусь не забыть
Дорогого вождя и отца.
Я клянусь: буду в ногу идти
С дружной, крепкой и братской семьёй,
Буду светлое знамя нести,
Что вручил ты нам, Сталин родной.
В эти скорбно-тяжёлые дни
Поклянусь у могилы твоей
Не щадить молодых своих сил
Для великой Отчизны моей.
Имя Сталин в веках будет жить,
Будет реять оно над землёй,
Имя Сталин нам будет светить
Вечным солнцем и вечной звездой”.
8 марта 1953 года
Высоцкий с другом сумели попасть в Колонный зал, где шло прощание со Сталиным
А теперь история появления этого произведения. Друг детства Высоцкого, В. Акимов вспоминал, как они с Володей Высоцким 8 марта 1953 года вместе со всей страной провожали в последний путь Сталина.
«Особой доблестью среди ребят считалось пройти в Колонный зал. Мы с Володей были дважды – через все оцепления, где прося, где хитря; по крышам, по чердакам, пожарным лестницам; чужим квартирам, выходившими чёрными ходами на другие улицы или в проходные дворы; под грузовиками; под животами лошадей; опять вверх-вниз, выкручиваясь из разнообразнейших неприятностей, пробирались, пролезали, пробегали, ныряли, прыгали, проползали. Так и попрощались с вождём»
Клятва Высоцкого
Высоцкому в результате этих хитроумных маневров удалось проникнуть в Колонный зал и даже пройти мимо гроба с телом покойного Сталина. На Высоцкого все это произвело такое впечатление, что, придя домой, он достал ручку, тетрадь и на одном дыхании сочинил стихи “Моя клятва”. Они шли из сердца. Первым слушателем была его мама, Нина Максимовна. Ей стихи понравились, и она отнесла их в стенгазету учреждения, в котором тогда работала. Редактор стихи принял на ура и с радостью напечатал.
В то время, когда стихи были написаны, Высоцкий учился в восьмом классе и отношение к Сталину нельзя назвать неосознанным. Не совсем взрослый, но уже не мальчик, он переживал смерть такого человека по своему. О том, что такое конъюктура, лицемерие и фальш, в то время юный Высоцкий еще не знал. Стихи писал искренние, хотя и по юношески, наивно. Главное, в чем он клялся – это была любовь к Родине, дружной братской семье народов. Что плохого в этой клятве? Что в ней неправильного?
Высоцкий отрекся от своих стихов..? И от клятв тоже..?
Вокруг этого стихотворения ведется острая полемика. Одни называют стихи – ошибкой незрелого поэта. Другие – выплеском эмоций юношеского максимализма и, как следствие – сталинизма, мальчика, который не вышел из подросткового возраста. А когда вышел, то понял, какой был дурак и при каждом случае плевался в своего бывшего кумира. Якобы Высоцкий от этих стихов сто раз отрекся. Вот и Марина Влади говорит о том же.
Верить Марине Влади я бы точно не стала. Хорошая актриса, но в историю вошла с Высоцким, а так уже и не вспоминали бы очаровательную “колдунью”. Про Высоцкого Влади могла насочинять что угодно, бумага все стерпит.
Но. Рукописи не горят. Написанное самим Высоцким останется таким, каким его привнес в мир сам автор. Чистые стихи чистого сердца. А не так, как их трактуют другие в соответствии со своими политическими убеждениями и взглядами на нашу историю.
Мне же думается, что все обстоит совсем иначе.
Высоцкого сложно заподозрить в приверженности к коммунистической идеологии, но и сталинофобом он точно не был. В подтверждение этой мысли приведу стихи Высоцкого, написанные им после посещения города Батуми, столицы Советской Аджарии.
В Батуми
Высоцкий оказался в Батуми в сентябре 1966 года. Это были небольшие каникулы, устроенные посреди съемочного процесса режиссером Станиславом Говорухиным (снимали фильм “Вертикаль”). Приехали туда втроем – Высоцкий, Говорухин и актриса Ирина Шалаева. Высоцкий уже тогда был узнаваем. Его появление в городе не осталось незамеченным. Столичных гостей, артистов, приглашали в гости. Угощали от души. Фотографировали и фотографировались с ним на память.
Стихотворение “Теперь я буду сохнуть от тоски” Высоцкий написал, если верить дате, в 1969 году. В любом случае, в основу положены впечатления о той поездке и конкретно о посещении города Батуми.
“Теперь я буду сохнуть от тоски
И сожалеть, проглатывая слюни,
Что не доел в Батуми шашлыки
И глупо отказался от сулгуни….”
От сулгуни точно не стоило отказываться, искренне удивлен, что Высоцкий не испробовал этот сыр с зеленью и лавашом. Даже шашлыки, на мой взгляд, менее ценное за аджарским столом, чем сулгуни и те же хачапури, сациви, пхали, мчади.. Но сожалел он именно о сулгуни, может для рифмы..
И далее Высоцкий говорит о тамаде – хозяине стола, который задает тон мероприятию, для гостей и особенно новеньких в значительной мере отражает традиционные ценности и настроения в обществе. И вот здесь Высоцкий точен:
“…Пусть много говорил белиберды
Наш тамада – вы тамаду не троньте, –
За Родину был тост алаверды,
За Сталина, – я думал – я на фронте.
И вот уж за столом никто не ест
И тамада над всем царит шерифом, –
Как будто бы двадцатый с чем-то съезд
Другой – двадцатый – объявляет мифом…”
Искра надежды
Как-будто бы – в реальности означало надежды и чаяния подавляющего большинства советских людей, во всяком случае, в то время, когда происходило застолье и писались стихи.
В этой связи вспомнился эпизод с одним из выступлений одного из советских генсеков, Леонида Ильича Брежнева. С высокой трибуны он только упомянул в позитивном ключе Генералиссимуса, как зал дружно подпрыгнул с оглушительными аплодисментами, думая, что вот он долгожданный момент настал и доброе имя оболганного будет очищено от лжи и клеветы. Увы, это был только аванс, да и то, настолько нерешительный, что искру затоптали, не дав разгореться.
Многие считают, что тогда у Брежнева был шанс исправить ошибку. Говорят, не дали..потому, что для этого, как раз и надо было начинать с того самого XX съезда – объявить его главным источником всех клеветнических мифов о Сталине и сам съезд назвать мифом, причем черным мифом истории СССР.
Не случилось
Случись это, возможно история СССР пошла бы по иному пути. Возможно и Высоцкий был бы жив…
Поясню. Чистый сердцем, он не смог противостоять системе фальшивых ценностей сгнившей на корню партийной и комсомольской номенклатуры. А соблазны западной свободы оказались отравленным яблоком в руках у прекрасной феи.
Хорошо, что он какое-то время был счастлив, любил и был любимым. Многим жизнь не подарила и малой толики такого, как у него. При этом невозможно предположить, по какую сторону баррикады оказался бы народный, каким его считали, поэт. Смог бы разобраться в том времени, в котором жил..?
Но ничего этого не случилось. Остались только стихи, а в них строки.
“…был у тамады
Длинный тост алаверды
За него – вождя народов,
И за все его труды..”.
Вот именно так – за его труды.
Вместо эпилога
Из важного на этом все. Отметил в этом стихотворении еще несколько строк. Они уже на другую тему и вполне себе напоминают проблески сознания в состоянии похмелья, которые иногда бывают очень продуктивными, как ни странно.
На вопрос тамады, который, забыл, кто к них в гостях, поэт ответил, что он “Бандит и кровопийца”.
И это – “...что в море не поваренная соль, что в море человеческие слезы.”
А еще полностью согласен с тем – как жаль, “Что не могу я моря взять с собой и захватить все солнце побережья..”
"