В память о Альфреде Петровиче Хейдоке

"Бесконечны лишь Вселенная и глупость человеческая, при этом относительно бесконечности первой из них у меня имеются сомнения." А. Эйнштейн

В Змеиногорске, умер на девяносто восьмом году своей многострадальной жизни Альфред Петрович Хейдок, печальная утрата эта не была замечена. Да и задолго до утраты спроси приезжий хоть у отцов-благодетелей некогда обихоженного, а ныне вконец запущенного старинного городка, хоть у рядовых обывателей: где, мол, у вас тут проживает замечательный русский писатель Хейдок, ответом был бы лишь удивленный взгляд. Оно и понятно: в библиотеках Змеиногорска (равно как и Барнаула, Читы, Томска, Москвы и т. д.) фамилия таковая не значится… А между тем еще в 1934 году в Нью-Йорке вышла книга Хейдока Звезды Маньчжурии, которая мгновенно сделала имя автора знаменитым в русском зарубежье. Во-первых, предисловие написал сам Николай Рерих. Во-вторых, проза бывшего сподвижника Колчака решительно отличалась от эмигрантской прозы даже лучших ее образцов, будь то проза Куприна, Шмелева, Алданова или Набокова. Отличие состояло в каком-то исступленном внимании автора Звезд Маньчжурии к проблеме смерти и посмертного запредельного существования души человеческой, к роковой связи между двумя мирами: сущим и потусторонним.
Ко времени обнародования своей первой (и последней) книги Хейдок жил в Харбине, едва сводил концы с концами, преподавая иностранные языки, приходил в себя от ужасов братоубийственной войны, уничтожившей плоть и мозг едва ли не всей России.
В 1947 году Хейдок решится вернуться на Родину — и жестоко ошибется. Сначала арестуют его сына, затем умрет его жена, а затем и сам он начнет крестный путь скитаний по лагерям, пересылкам, ссылкам. Место последней ссылки — Змеиногорск — писатель избрал сам, будучи уже полуслепым стариком. Здесь он заканчивал рукопись воспоминаний, дорабатывал обширный труд Радуга чудес, сочинил повесть Христос и грешница, цикл рассказов. Ни единая попытка что-либо опубликовать так и не увенчалась успехом — его приговорили к молчанию пожизненно. Читатель сразу заметит главное свойство прозы Хейдока — знак присутствия смерти, вторгающейся в обличье фантастических видений, которые преображают перспективу обыденности, наделяют героев чертами эпическими, подобно героям древнегреческой трагедии. В русской литературе идея фатальной взаимопереплетенности жизни и смерти, конечного и бесконечного идет скорее всего от Владимира Федоровича Одоевского. Постулат автора фантастической повести Косморама: любой из смертных ответствует за судьбу бессмертной Вселенной — положил начало школе русского космизма, где значатся такие великие имена, как Николай Федоров, Флоренский, Циолковский, Вернадский, Рерих, Иван Ефремов. Читатель Звезд Маньчжурии может убедиться, что настала пора поставить в этот ряд и Альфреда Хейдока.
Его могила на безлюдном кладбище, что заросло лопухами и чертополохом. Под плитами черного и серого с красноватыми прожилками мрамора, сохранившего и имена почивших, и лики ангелов божиих, лежали наши прадеды — купцы, чиновники, священники, рудознатцы. Под крестами истлевающими — палачи и жертвы грандиозного социального эксперимента, приведшего к катастрофе некогда великую державу. А под безобразными бетонными огрызками и проржавелыми пирамидками — мои современники. Вот здесь, на холме над Змеиногорском, и упокоился опальный мастер, дабы всегда глядеть в очи Предвечного и прислушиваться к шелесту его одежд в облачных грядах.
Юрий МЕДВЕДЕВ



"На лишние деньги можно купить только лишнее. А из того, что необходимо душе, ничто за деньги не покупается.   Генри Торо"

Related posts