Если человек умер, перестал ли он существовать? Вы скажете – «конечно перестал, дурацкий вопрос». Но вопрос не дурацкий и совсем не простой.

Вопрос навеян беседами с атеистами и длительными размышлениями на сей счет. А сейчас еще и годовщины ухода многих дорогих людей идут сплошняком. В значимости этого вопроса почти для всех людей невозможно сомневаться – ведь он касается самой сущности нашей жизни, он бьет наповал. Хотя косвенным признаком важности этого вопроса может быть неослабевающий интерес к нему во всех без исключения обществах.

Атеисты здесь (как и во многих других случаях) перегибают палку, упрощая всю ситуацию до предела. Кстати, на эту тему тонко шутил Лосев, когда подмечал, что коммунистическая атеистическая похоронная ритуалистика полна знаков и формул, по существу противоречащих основным тезисам идеологии. Например, обращение к покойнику (!) в стиле «спи спокойно, дорогой товарищ», хотя для убежденного атеиста не только было бы логичнее сказать «разлагайся, труп», но и вообще разговаривать с покойником нелепо.

Увертки с помощью ссылок на «инертность человеческой психологии», «суеверия, пережитки прошлого», «отсталость и неразвитость сознания» многих людей и т.п. вещи – неубедительны. Потому что в конечном счете ссылаются на «незнание законов природы», «страх перед природными явлениями» и тому подобные глупости. Почему «глупости»? Ну просто потому что подводить под устойчивые массовые социальные явления (религию в широком смысле), постоянно воспроизводящиеся в любую эпоху, в любом человеческом коллективе, независимо от экономических, политических, бытовых и прочих условий (от экономики и пр. условий зависит ФОРМА религиозных представлений и практики, но не сама сущность религии) – подводить под них субъективные индивидуалистические факторы (чувства отдельных людей и объем их знаний) – это просто глупость. Фактически это отказ от объяснения, признание собственной слабости и бессилия решить проблему. Это все равно, как если бы ребенок спросил «а почему идет дождь?» – а мы бы ему сказали «ну… идет и все, тучи потому что собрались, не знаю, отстань». Даже для четырехлетнего ребенка такое «объяснение» будет очевидным провалом. А вот в сфере религиоведения и фольклористики позитивисты и атеисты считают такие «объяснения» вполне состоятельными, особенно когда они облачены в научную терминологию.

Вообще можно отойти от религиоведческой темы и посмотреть на мир вокруг и вещи, которые его наполняют. Внимательно посмотрев, мы обнаружим, что все вещи как бы имеют след в вечности. То есть существование предметов и явлений не дискретно. Оно не бывает в виде «длилось-длилось, оп, исчезло». То есть способ существования вещей не мигает от абсолютного небытия к абсолютному существованию, а потом снова к абсолютному небытию. Потому что ни одна вещь не может возникнуть из ничего (мы сейчас не будем затрагивать вопросы о Творении, мы говорим совершенно о другом). Вещи и явления ВСЕГДА возникают из чего-то – они развиваются, переходят из одной формы в другую и это развитие непрерывно. Это значит, что что-то существовало ДО того, как появилась вещь – материал для ее производства, планы ее создания, ее идеальный образ в чьем-то уме и т.д. И точно также после исчезновения вещи (например, ее уничтожения) она не исчезает бесследно: что-то остается – опять же частички ее тела, воспоминания о ней, ее идеальный образ, следы ее взаимодействия с другими вещами.

То есть вещь не просто возникает и исчезает, она переходит из одной формы существования в другую. Само «существование» вещи, как ее наличная данность, тоже является лишь одной из форм ее бытия.

Сейчас не будем углубляться в дебри диалектики. Зафиксируем лишь то, что даже с точки зрения материалиста и атеиста (если он хотя бы слышал о диалектике, а не просто циник и нигилист) – любая вещь не возникает из ничего и не исчезает в никуда.

А человек? Когда-то один профессор философии меня шокировал простым вопросом: «существуют ли мертвые люди?» Вот Лев Толстой умер – он существует? Казалось бы простой вопрос. Но если мы ответим на него отрицательно, мы попадем в ловушку – если Льва Толстого не существует, то кто ЯВЛЯЕТСЯ автором романа «Война и мир»? О людях прошлого мы часто говорим как о живых, как о реальных. И это не просто метафора. Это не просто экономия языка и мышления, не просто условность. Если мы начнем пытаться точно сформулировать, то нам придется ввести множество сложнейших оборотов, описывающих различные режимы существования вещей (и людей), не существующих в сегодняшней действительности как чувственно воспринимаемые объекты.

В позапрошлом веке жил один мыслитель, Николай Федоров, у которого были идеи о возможности воскрешения умерших. Я упоминаю об этом не потому что согласен с идеями Федорова, а потому, что сама идея о том, что ВОЗМОЖЕН (теоретически, с массой оговорок) процесс, обратный смерти – эта идея сама по себе не только логичная, но и очевидная (хотя для людей скорее всего неосуществимая на практике).

Весь корень вопроса о существовании мертвых людей упирается (с одной стороны) в неполноту наших знаний о всех деталях текущего состояния их личности. То есть попросту в невежество. А невежество, дорогие друзья, не может являться аргументом в дискуссии. То есть сказать «мы не знаем о них, значит их нет» – это заведомая глупость.

Вы можете попытаться меня поддеть, обратив против меня эту мысль: «сказать «мы не знаем о них, значит они есть» – было бы еще большей глупостью». Это верно. Но о существовании людей (в т.ч. и мертвых) нам говорит ОПЫТ, а не незнание. Мы лишь говорим, что эти люди ЕСТЬ (мы это знаем из опыта общения с ними и наблюдения результатов их деятельности), а в какой форме они существуют сегодня – мы не знаем точно. А вот атеисты все время пытаются утверждать, что раз мы не видим этих людей, не можем говорить с ними (не знаем о них) – то их НЕТ. Это нелепость. Атеист скажет, конечно: «я не говорю, что их ВООБЩЕ НЕТ, я говорю лишь о том, что их нет как живых сознательных деятелей». И здесь еще один корень вопроса.

Людьми атеисты называют «биосоциальные существа», «субъектов исторического процесса» и т.п. – т.е. выделяя только чувственно воспринимаемую биологическую сторону в человеке в совокупности с его разумными и деятельностными характеристиками. Однако, сложнейшее сочетание этих разноплановых и противоречивых качеств само по себе остается необъясненным. Атеисту остается уповать на случайности эволюции («закономерности», которые никто не может вывести до сих пор) и путаться в других фикциях.

В то время как еще сто лет назад некоторые философы формулировали, что единство всех временных и пространственных форм предмета невозможно без его вневременной и внепространственной сущности. Текучесть и изменчивость любой вещи неотрывны от ее неизменности и стабильности, а это обеспечивается лишь некой стороной вещи, которая сама остается вне времени, пространства и изменчивости. Когда мы говорим о человеке, мы можем бесконечно говорить о его действиях и качествах, о его развитии, о сознательности и т.д., но часто забываем о том, что все эти поступки, мысли и качества принадлежат КОМУ-ТО. И именно наличие этого КОГО-ТО позволяет нам фиксировать субъектность всех этих проявлений, неизменность источника этих качеств, мыслей и действий.

Мы бессознательно (по стихийному материализму) отождествляем человека с его телом. И поэтому когда тело перестает быть активным и движущимся, мы переносим это на человека вообще, считая, что человек исчез, пропал, растворился. Но исчез ли? Понятно, что тело является главным (и почти исключительным) инструментом действия человека и вообще пребывания его в нашем мире (в той его части, которая доступна нашим чувствам). Но – инструментом!

Поэтому логично думать, что не человек перестал существовать, не связь наша с ним прервалась, а человек просто перестал быть нам доступен для общения по привычным нам каналам, т.е. УШЕЛ. Куда, зачем и на какое время – мы не знаем. Но мы знаем, что не прервалась наша генетическая связь с ним (он же остался нашим родственником, если был им при жизни), наша духовная связь с ним (он же остался нашим другом или учителем, если был им при жизни), не исчезли следы его действий и присутствия в нашем мире.

Проще говоря: мертвые люди существуют, хотя и не в такой форме как живые. Поэтому мы помним о них, иногда тоскуем, ждем встречи. И молимся за них.