“Отнюдь не бывать тому, чтобы нам стать вместе с казаками” – так заявили русские ополченцы, придя под Москву и становясь военным лагерем. К этому времени они уже не доверяли казакам. И было почему.

В тяжелейшее для России Смутное время (1598 – 1613 годы) казаки, представлявшие тогда из себя весьма внушительную военную силу, выступали как на стороне поляков, так и на стороне русского правительства. Так, донские (2.000 человек) и запорожские (12.000 человек) казаки поддержали первого самозванца, когда он перешел границу в 1604 году. После разгрома Лжедмитрий в Путивле (1605 год) уже подумывал о бегстве в Польшу, но 4.000 донских казаков убедили его продолжать борьбу (запорожские казаки ушли домой). 600 казаков, верных самозванцу, защищали (и защитили) Кромы от 80.000 солдат Годунова. В Москву Лжедмитрий I вступал в окружении казаков. Лжепетр пришел с 10.000 “своего войска”, составленного из донских казаков. В лагере Лжедмитрия II было 13.000 запорожцев и 15.000 донцов, которые составляли основную боевую силу Тушинского вора, поскольку остальные его сторонники были плохо обучены и плохо вооружены. В 1610 году те же казаки пришли к Сигизмунду и поддержали притязания на русский престол Владислава. Параллельно с казаками, поддерживавшими врагов России, часть донских и волжских казаков под командованием Трубецкого вошла в состав т.н. Первого ополчения (1611 год), штурмовала и взяла Китай-город. После этого часть казаков с атаманом Заруцким, содержавшем в своем лагере Марину Мнишек, откололась от ополченцев, чем дала возможность полякам выбить русских из Китай-города. Да и сам Трубецкой не проявлял большого желания поддержать Второе ополчение. Дошло до того, что часть его сил пошла в атаку на поляков без приказа, своевольно, но очень вовремя поддержав терпящих поражение в бою с поляками отряды Пожарского.

Поэтому понятно, что казаки, хотя и являлись желанными союзниками для Второго ополчения, однако не пользовались у них доверием, что и привело к нежеланию русских ополченцев становиться с ними “одним станом”. Впрочем, казаки были в составе Второго ополчения, хотя и плохо вооруженные “мнозии ж от казатцкову чину и всякие черные люди не имущие… токмо едину пищаль да пороховницу у себя имущие», «ови убо боси, инии же нази”. Следует отметить, что недоверие Второго ополчения частично оправдалось – в ходе боев с частями гетмана Ходкевича (т.н. “Московская битва” или “Битва на Девичьем поле”) казаки Трубецкого (остатки Первого ополчения, 2.500 человек) не поддержали ополченцев Минина и Пожарского и начали проявлять активность только после того, как им была обещана плата. Но, действовали они вполне успешно, как и положено подготовленным воинам, отбив взятый венгерской пехотой и казаками Зборовского Климентьевский острог (а заодно и 400 возов с продовольствием). Как писал Авраамий Палицын, казаки «убо которые от Климента святаго из острожка выбегли, и озревшися на острог святаго Климента, видеша на церкви литовские знамена… зелоумилишася и воздохнувше и прослезившеся к Богу, — мало бе их числом, — и тако возвращщеся и устремишася единодушно ко острогу приступили, и вземше его, литовских людей всех острию меча предаша и запасы их поимаша. Прочие же литовские люди устрашишася зело и вспять возвратишася: овии во град Москву, инии же к гетману своему; казаки же гоняще и побивающе их”. Заметную (если не сказать решающую) роль сыграли казаки и на последнем этапе сражения, когда при их непосредственном и активном участии был взят лагерь гетмана Ходеквича, а его войска были полностью разбиты: “Приуспевшим же всем казаком к обозу у великомученицы христовы Екатерины, и бысть бой велик зело и преужасен; сурово и жестоко нападоша казаки на войско литовское: ови убо боси, инии же нази, токмо оружие имущие в руках своих и побивающие их немилостивно. И обоз у литовских людей розорвали”.