«Я завидую мертвым» – сержант Кантария, водрузивший знамя над Рейхстагом: что он говорил перед смертью о СССР…
«За славный и великий советский народ» – сказал крепкий еще старик и залпом выпил стакан грузинской чачи… Он всегда так делал. Поднимал тосты исключительно за народ, тая в себе эмоциональную боль, ставшую нестерпимой в 90-е годы. Этим стариком был Мелитон Кантария, тот самый, что вместе с двумя другими бойцами установил знамя над побежденным Рейхстагом.
«Я подсоблю» – «Нет, хватит, навоевался я»
Про то, как прошел всю войну, Мелитон Варламович вспоминал крайне редко, а если что и рассказывал, то с неохотой. Тяжело было тревожить душевные раны, которые так и не затянулись за многие годы.
Мелитон был родом из грузинского села Джвари, попал на фронт в самом начале войны и был там до самой Победы. Ему не удалось избежать и телесных ранений – одно было тяжелым, но он смог, выкарабкался и дошел до самого Берлина.
В 1945 году Мелитону было всего 25 лет. После войны он устроился на шахту, был простым рабочим, потом стал плотничать. Он никогда не делал акцент на том, что совершил подвиг, всегда был рад всем, кто приходил – однополчане, журналисты, даже большие начальники часто бывали у Кантарии. Угощал гостей за большим столом. А в 1962 году к нему приехал сам маршал Жуков и прогостил у сержанта целую неделю. Георгий Константинович настаивал на возвращении Кантарии в армию:
«Отчего ты тут сидишь? Тебе в армию надо. Окончишь академию, глядишь и генеральские погоны получишь. Я подсоблю».
Но Мелитон тихо и спокойно говорил, что навоевался и пойдет только в том случае, если снова Родина позовет, и только рядовым, никаких генералов не надо. Кантария был очень скромным человеком.
Правда, от новенькой «Волги» отказываться не стал, гордился свои приобретением. Когда в автокатастрофе погиб его друг – Михаил Егоров, Мелитон больше за руль садиться не стал и вскоре продал свой автомобиль…
А в 1970-х годах жизненный путь Мелитона Кантарии круто изменился: его выбрали депутатом. И еще он стал директором мясного магазина. Но вот в семье было не все слава Богу. Он встретил любовь своей жизни, когда уже был женатым человеком – в Грузии женились рано. И когда хотел с супругой развестись, то ему запретили однопартийцы. Однако жена разрешила ему встречаться с русской девушкой, сказав: «Ты вернулся с фронта, вернулся героем. Поэтому у тебя может быть хоть десять жен!» Так и жил Мелитон Кантария до самого развала СССР.
Я завидую мертвым…
В августе 1992 года, когда Грузия напала на Абхазию и превратила райский уголок в «пылающий дом», Кантария сильно переживал эти события. Он видел, как бывшие раньше братьями абхазы и грузины стреляют друг в друга, убивают, грабят… И сердце старика обливалось кровью от горя и обиды за советский народ.
Корреспондент Георгий Зотов прибыл в Грузию, чтобы взять интервью у Героя войны. Когда Зотов постучался по указанному ему адресу, калитку открыл крепкий старик и пригласил в дом. У него, как у гостеприимного хозяина, на столе лежали яркие персики и сулугуни. Старик достал грузинскую водку и наполнил до краев два стакана – себе и гостю.
Несмотря на возраст – Мелитону Кантарии было уже 72 года, рука у старого солдата не дрожала. Он поднял стакан и произнес тост: «За великий советский народ» и одним залпом осушил. Потом… зарыдал. Воспоминания, за которыми приехал корреспондент, давались Мелитону Варламовичу с трудом, он спросил сквозь слезы у Георгия Зотова:
“Сынок, я завидую моему другу Мише Егорову, знаешь почему? Потому что он не стал свидетелем того, что вижу я, как разваливается наша великая Родина. Родина, за которую кровь проливали и переломили хребет проклятому Гитлеру. Почему все так случилось? Ответить на этот вопрос я не в силах. Я жалею, что дожил до этого момента. Лучше всего этого не видеть. Скажи мне, куда теперь знамя водружать, куда его отнести?
Так сильно потряс солдата, закаленного в боях Великой Отечественной, развал огромной страны, Советского Союза. Он сокрушался, за что бились миллионы людей, сейчас вот так, запросто, стало не нужным:
“Как же так, немцы на колени нас не поставили. А мы уничтожили сами себя. Проклятый Гитлер улыбался бы сейчас, потирая руки. Разве я за Грузию сражался? Нет. Мы бились за нашу огромную Советскую страну.
Не было никаких инсценировок
В начале 90-х годов Кантария, не сдерживая слез, перечитывал газеты времен перестройки, где «эксперты», которым не давали покоя гласность и свобода слова, писали, что та знаменитая фотография на крыше Рейхстага – это «дешевая инсценировка» для пропаганды советской власти. Старик от обиды плакал и ругался:
«Хороша ведь инсценировка, генацвале. В Рейхстаге полно эсэсовцев, а на улицах их еще больше. Стреляли в нас, не переставая. Казалось, что стены вот-вот рухнут. Вы думаете, почему нас втроем туда направили – думали двоих положат, но хотя бы один доберется. С огромным красным полотном мы были мишенью в тире, видно нас было из каждого угла. Пули свистели только так. Даже после выполнения задачи мне прилетело замечание: мол, где ремень? А им я и привязывал знамя, чтобы крепче держалось.»
Мелитон Кантария был возмущен тем, что так обесценили победу советского народа над немцами, что позволили развалить СССР, что все начали переписывать и переиначивать. Он не понимал, ради чего?
Смерть в купе поезда
В 1993 году Кантария уехал в Москву как беженец, боясь за жизнь своей семьи. В Грузии о герое даже не вспомнили. А вот мэрия Москвы выделила Мелитону и его родным маленькую квартирку на окраине столицы и его там ждали. Однако Герой войны скончался прямо в поезде, по дороге в столицу. Он так и не смог перенести то горе, что постигло советский народ. Перед смертью он сказал своим близким:
«Все, за что я воевал кануло в лету. Я грузин, но моя Родина – СССР. Они думают, что порознь будет лучше. Они ошибаются. Вот увидите, помяните мое слово»
Родственникам пришлось вернуться в родное село Кантарии и похоронить там своего Великого Героя. На церемонии не было официальных лиц ни со стороны России, ни со стороны Грузии.
"«Сначала жизнь мне дали не спросясь. Потом невязка в чувствах началась. Теперь же гонят вон, уйду, согласен. Но замысел не ясен: где же связь?». Омар Хайям"