«Мы стоим на пороге шестого массового вымирания»: честный прогноз!?
Рассказывает геохимик, профессор Университета Осло Энн Хоуп Джарен
За последние полвека людей на Земле стало вдвое больше, производство пищи утроилось, потребление энергии выросло в четыре раза. Это спровоцировало климатические проблемы, многие из которых необратимы. «Вокруг света» публикует отрывок из книги «Темная сторона изобилия: Как мы изменили климат и что с этим делать дальше».
В лаборатории Папского католического университета
Открывая дверь ихтиологической лаборатории Папского католического университета Риу-Гранди-ду-Сул в 2005 году, я была готова увидеть тонны мертвых рыб. К чему я оказалась не готова, так это к запаху. Он был настолько силен, что валил с ног. Глаза моментально начали слезиться. Кажется, даже собеседников своих я начала слышать хуже.
Сосредоточиться на чем-то, кроме запаха, там было невозможно, — и это был запах спиртного. В лаборатории воняло как внутри бутылки водки, которую окунули в ванну с виски и опустили на дно океана из джина.
Папский католический университет Риу-Гранди-ду-Сул (ПКУРГС) расположен в Порту-Алегри, Южная Бразилия, в устье реки Жакуи. В нем есть анатомический театр, который не назовешь иначе, нежели произведением искусства. Именно здесь ежедневно совершается подвиг, достойный Геракла: идет работа над составлением актуального списка всех пресноводных рыб Южной Америки.
Это один из множества университетов, созданных в попытке зафиксировать и каталогизировать невероятное многообразие флоры и фауны, существующей на территории Бразилии, настолько богатой бабочками, насекомыми, цветами, рыбой и амфибиями, что она утомляет воображение современных биологов.
В настоящий момент известно несколько тысяч видов пресноводных тропических рыб, и половина из них обитает в Бразилии. Большая их часть, к тому же, эндемики — виды, присущие именно этой экосистеме и живущие только в ней. В эпоху глобализации такая верность родине — редкость.
Как рыбу ставят «на учет»
В лаборатории, куда я заглянула, ученые тонут в работе, продолжающейся не первое десятилетие: группы студентов и аспирантов поставили сети в реках Южной и Восточной Бразилии. Каждый улов, сотни рыб, направлялся в лабораторию, где их сортировали по видам, консервировали в этиловом спирте, исследовали и детально описывали.
Разнообразие созданий, попавших в тенета, потрясает. Для большинства ученых обнаружение и описание нового вида — поворотный момент в карьере, возможно единственный за всю жизнь, но ребята из Порту-Алегри открывают новые виды в среднем раз в четыре дня.
Официально поставить рыбу «на учет» можно, только составив ее полное анатомическое описание. Нужно проверить, встречался ли этот вид ранее, и, если нет, определить, к какому из существующих он ближе всего. Было немного забавно смотреть на бесчисленные рыбьи тушки, плавающие в спирте в ожидании своей очереди.
Вдоль каждой стены — лаборатории, коридора, галереи — тянулись ряды белых пластиковых бочек, высотой примерно мне по плечо. К каждой крышке крепилась ручка, потянув за которую можно было извлечь около 40 лесок с болтающимися на концах трупиками. Если бы рыбка плавала в кофе у моей собеседницы, я и то практически не удивилась бы.
Канарейки в угольной шахте
— И что, вы до них доберетесь? — спросила я, пока она начинала оформлять новый улов.
— Рано или поздно, — заверила она, отхлебнув из чашки. — Я бы даже сказала, они у нас стремительно заканчиваются.
Заметив мое недоумение, собеседница пояснила:
— В основном мы пытаемся успеть взглянуть в глаза каждой из этих рыб до того, как весь вид полностью вымрет.
Тому, что лаборатория Папского католического университета вкладывает столько усилий в перепись пресноводных рыб Бразилии, есть серьезная причина: в своей экосистеме они канарейки в угольной шахте. Обитатели пресных вод вообще уникальны: составляя менее 1% всего живого мира Земли, они одновременно обеспечивают минимум 6% от числа существующих на планете видов.
Такое высокое разнообразие делает любую потерю в популяции настоящей трагедией. Число живущих в пресной воде созданий, находящихся на грани вымирания, в пропорциональном соотношении больше, чем число таковых на суше и в море в целом.
История реки Жакуи, бегущей мимо лаборатории к озеру Гуаиба и Атлантическому океану, похожа на любую историю любой бразильской реки, протекающей возле населенного пункта. В 2000 году выше по руслу была построена плотина Доньи Франциски. Больше 2 га площади вокруг нее затопили под резервуар, вынудив примерно семей переселиться в другое место.
Стоит возвести плотину, и русло ниже по течению можно считать прóклятым. Самая заметная перемена — снижение объема воды: остается лишь малая часть того, что было доступно, пока реку ничего не сдерживало. Это приводит к сокращению мест обитания рыб, насекомых и амфибий. Они вынуждены тесниться на меньшей площади, значит, нарастает конкуренция, сокращаются ресурсы, многие обитатели реки не выдерживают и умирают.
Наперегонки со временем
В лабораториях Бразилии идет забег наперегонки со временем: они пытаются выяснить, какие рыбы живут в реках сегодня, чтобы завтра мы могли точно указать, кто окончательно исчез с лица Земли.
Вымирание — часть круговорота жизни на нашей планете. Когда появляется новый источник пищи или новая среда обитания, создается ниша. Какой-нибудь подвид оттачивает имеющиеся навыки для жизни именно в ней, занимает ее и размножается, — так через некоторое время рождается новый вид.
Рано или поздно эта ниша исчезнет в силу изменения окружающей среды или появления более сильного претендента. Тогда населявший ее вид придет в упадок и постепенно вымрет.
Исследуя окаменелости, палеонтологи то и дело находят свидетельства того, что виды постоянно появляются и исчезают. В среднем каждый из них существует около 10 млн лет. Поскольку цикл неизменен уже около 3 млрд лет, сейчас существует меньше видов, чем успело вымереть за это время.
Самое близкое к нам массовое вымирание произошло около 66 млн лет назад — тогда вымерли динозавры. Судя по темпам сокращения и исчезновения существующих сегодня видов, мы, боюсь, стоим на пороге шестого массового вымирания.
Почему животные вымирают
Масштабные исследования последних десятилетий выявили тревожную тенденцию: исчезновение примерно половины существующих видов птиц и бабочек и сопутствующее исчезновение четверти рыб и растений. У нас на глазах идет снижение численности всех составляющих пищевой цепочки. Есть и полностью вымершие виды — в их числе толстохвостый голавль, саранча Скалистых гор, японский морской лев и струнное дерево (Acalypha rubrinervis).
Основная причина современного снижения численности проста и широко известна: это потеря привычных мест обитания. Расширение городов приводит к тому, что растениям и животным становится негде жить. Особенно ярко это иллюстрирует история Северной и Южной Америки в период, когда европейцы перешли от редких поселений к полноценной колонизации в последние 500 лет.
С момента их прихода на материк обе Америки лишились 88% тропических лесов, 90% коралловых рифов и 95% высокотравных прерий. Виды, приспособленные к обитанию в этих нишах, сейчас полностью исчезли. Города, пригороды, бухты и фермерские поля создали совершенно новые территории, подходящие для «завоевателей» — микробов, насекомых, растений и животных, прибывших с колонистами. Они увидели доступные ниши и захватили их.
Очень часто территории, где обитали растения и животные, превращают в одинаковые безликие участки асфальта, цемента, канав, дворов и заборов. На них процветают виды, не свойственные для прежней экосистемы, причем процветание их обеспечивается за счет исчезновения разнообразных «аборигенов».
Темп мирового вымирания в наши дни почти в тысячу раз выше, чем отраженный в окаменелых останках. По прогнозу, при сохранении этой скорости к 2050 году исчезнет примерно 25% существующих видов — треть от 70%, считающихся признаком массового вымирания.
Когда вымирает один вид, все его потомки навсегда потеряны
Геологи написали множество томов о слоях древних пород, сохранивших следы массового исчезновения видов. Камни былых эпох — до, во время и после вымираний, случившихся миллионы лет назад, — были исследованы, проанализированы, описаны и занесены в архив. Их сравнение показало, что каждому вымиранию сопутствовал некий крупный катаклизм: падение астероида, резкое изменение уровня моря, неожиданный выброс парникового газа, смертоносные извержения, потопы или пожары.
Этот список можно продолжать и продолжать. Однако систематизация окаменелостей периода экологических катастроф показывает: филогенез на планете менялся, потому что, когда вымирает один вид, все его потомки навсегда потеряны для мира.
Есть одна важная черта, отличающая массовое вымирание от регулярного: скорость, с которой оно происходит. Во время массового исчезновения видов они полностью перестают существовать за каких-то несколько тысяч лет, в то время как обычно этот процесс занимает миллионы.
Все былые вымирания — свидетельства глобального нарушения равновесия и вынужденных изменений. Сейчас происходит то же самое.
Массовое вымирание закончится. Древо жизни потеряет еще несколько веток, но жизнь продолжится. Снова оденутся листвой деревья, сушу и моря заселят новые животные, разные виды осядут на разных ландшафтах, и время продолжит свой бесконечный бег.
После шестой глобальной катастрофы на Земле все еще будет жизнь, но сейчас мы можем представить ее не лучше, чем динозавры — мир, населенный двуногими млекопитающими, которые управляют бульдозерами и летают на самолетах. Каждому виду, в том числе и нам, рано или поздно придет конец: таково одно из главных требований природы.
Но наш поезд еще не ушел. Пока мы можем контролировать собственное вымирание — хотя бы то, сколько времени на него уйдет и как сильно придется страдать нашим детям. Если действовать, то сейчас, пока мы в силах повлиять на общий исход.
Из книги Энн Хоуп Джарен «Темная сторона изобилия: Как мы изменили климат и что с этим делать дальше». М: Альпина Паблишер, 2022
"