Продолжаем разоблачать подлейшую ложь в отношении Е.П.Блаватской. Видно очень сильно она наступила на “мозоль” представителям насквозь лицемерной и эгоистичной публики, коль так яростно они набросились на философские идеи, переданные Блаватской.

Ну, с попами всё понятно – одно только то, что она приравняла Иисуса Христа к Учителям Человечества, регулярно появляющихся в Обществе для направления и корректировки Человеческой цивилизации по пути развития через Добро и Свет, выбивает почву из под их “доходного бизнеса” в кооперации с Властью(с любой, кстати). Мало того, она усомнилась в “лубочном евангельском образе” Иисуса, осмелившись исследовать его реальную жизнь в исторических упоминаниях…

Но есть и просто обыкновенные, подленькие завистники, не способные реализовать себя в какой-либо идее, внести что-то новое в философию, направленную именно на благо людей, на их дальнейшее развитие, а не бесплодное блуждание в “каменном лабиринте протухших догм”…

Поэтому они могут только тявкать и кусаться, не стесняясь откровенно врать, беззастенчиво и бессовестно искажая слова Блаватской, цель её жизни и работы…

И особенно противно, когда это делает доктор наук, делает как маньяк, повредившийся в уме, дошедший до гнусного бреда, к тому же без указаний источников столь отвратительных подробностей…
Поневоле возникает мысль – а он ли это писал ? А если он, то не подвергся ли он воздействию той самой “черной силы”, которую приписывает Блаватской ?

—————————————————————————————————хххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх

Т.В.ЖИТКОВА

О «ЗАВИРАЛЬНЫХ ИДЕЯХ» ДОКТОРА НАУК А.Н.СЕНКЕВИЧА

Бойся клеветника как злого еретика.
Кто о ком за глаза худо говорит, тот того боится.
Русские пословицы.

К оскорблениям она привыкла, со злословием она встречается ежедневно; клевете она улыбается в молчаливом презрении.
Е.П.Блаватская

В 2010 году в издательстве «Молодая гвардия», в знаменитой, основанной Ф.Павленковым, серии «Жизнь замечательных людей» вышла новая книга доктора филологических наук Александра Сенкевича «Блаватская». В том же году издательство как раз отметило своё 120-летие. Основатель серии, обладай он способностью прозревать сквозь толщу времён, был бы неприятно поражён тем, как по воле издательства и автора книги жизнь замечательной женщины, Елены Петровны Блаватской, основательницы Теософского общества, отметившего, кстати сказать, в этом же году свой 135-летний юбилей, была умышленно искажена и замарана. Её альтруистическую и героическую деятельность на благо человечества автор книги представляет аттракционом, чем-то вроде бизнес-проекта, который должен был приносить основательнице Теософского общества немалые дивиденды. А личность Е.П.Блаватской — выдающегося учёного-мыслителя, бесстрашной путешественницы, замечательной пианистки, одарённой художницы — истолкована настолько превратно, что даже отдалённо трудно узнать её облик. Она, чьё подвижничество, бескорыстие и истинное сострадание поражали современников, выставлена в книге Сенкевича беспринципной, безнравственной, самомнительной и корыстной авантюристкой. Подмена мотиваций позволяет ему нивелировать и переиначивать те исторически важные моменты её деятельности, которые ставят Е.П.Блаватскую в ряд самых крупных деятелей планеты.

Выдвигает ли А.Н.Сенкевич какие-либо веские доказательства? Никаких, кроме придуманных им же самим и вложенных в уста и мысли своей героине. Отразить высокий и тернистый путь поисков и достижений нашей выдающейся соотечественницы, её вклад в развитие космического мышления автору книги априори было не под силу, и он пошёл самым лёгким путём — путём неадекватных фантазий и бессовестных домыслов. Что ж, книга Сенкевича «Блаватская» вполне попала бы в топ конкурса «Лучшая клеветническая книга года», если бы таковой существовал.

Как же могло случиться, что в череде многих томов увлекательных и поучительных для нескольких поколений книг в юбилейном для серии «ЖЗЛ» году появилась одна, полностью перечёркивающая её идею и смысл?

Елена Петровна Блаватская. Мощнейший импульс, который она дала мировой науке и культуре, обогатил человечество совершенно новыми, невиданными открытиями и достижениями в разных отраслях знания, искусства, философии. Её идеи напитали творчество величайших гениев планеты, послужили источником поисков, размышлений и вдохновения для творцов и мыслителей Серебряного века России, давшего мировой культуре такое уникальное явление, как русский космизм. Появление в конце XIX века фундаментальных трудов Е.П.Блаватской — «Разоблачённая Изида» и «Тайная Доктрина» — подготовило общественное сознание к восприятию Живой Этики, философии Космической реальности, связанной с именами наших великих соотечественников Е.И. и Н.К. Рерихов.

Членами основанного ею Теософского общества были знаменитые учёные: изобретатель Томас Эдисон, основатель Французского астрономического общества, замечательный исследователь и популяризатор астрономии Николя Камиль Фламмарион, выдающийся физик и химик Уильям Крукс, лауреат Нобелевской премии, поэт и драматург У.Б.Йейтс.

«Тайная Доктрина», освещающая вопросы космогенезиса, космической эволюции, антропогенезиса была настольной книгой Альберта Эйнштейна и Александра Скрябина. Общеизвестно, какой внушительный и неоспоримый вклад внесли эти гении в мировую науку и культуру. Уже этих двух великих имён достаточно для того, чтобы задуматься о значительности и ценности высказанных Еленой Петровной Блаватской идей.

С конца XIX века и по сей день экспериментальная и фундаментальная науки подтверждают те удивительные предвидения, которые содержатся в трудах Е.П.Блаватской. Об этом уже много писалось, я же упомяну лишь некоторые научные открытия, предвосхищённые ею в «Тайной Доктрине». Так, например, идеи о существовании «бесконечной эволюции и инволюции или очередного поглощения Космоса» и о «выворачивании» Вселенной из атома получили теоретическое подтверждение в 1922 году, когда гениальный советский математик, физик, геофизик и метеоролог, автор книги «Мир как пространство и время», А.А.Фридман «на кончике пера», как принято говорить, открыл процесс расширения и сжатия Вселенной, что было вскоре, в 1929 году, подтверждено знаменитым американским астрономом Э.Хабблом, открывшим эффект красного смещения галактик, т.е. расширения звёздной системы. Альберт Эйнштейн признал, что модель нестационарной Вселенной А.А.Фридмана есть «наиболее общая схема, дающая решение космологической проблемы». Вскоре бельгийский учёный-богослов, астроном Ж.Леметр разработал теорию возникновения Вселенной из одного «атома-отца» или первоатома, которая получила затем название теории «Большого взрыва».

Современная космология принимает как данность и множественность миров, за что четыре века назад крупнейший итальянский мыслитель, философ и поэт Джордано Бруно был публично сожжён на костре по приговору папского суда, кстати, не отменённого до сих пор.

Уместно указать на ещё один неоспоримый факт. «Мы находимся у самого конца Цикла в 5000 лет настоящей арийской Кали Юги, — писала Е.П.Блаватская в «Тайной Доктрине», — и между этим временем и 1897-м годом будет сделан широкий прорез в покрове Природы, и материалистическая наука получит смертельный удар». Что же произошло между тем временем, когда готовился к изданию этот великий труд, и 1897 годом в истории науки?
А произошло следующее:

1895 г. — открытие В.-К.Рентгеном проникающего излучения; 1896 г. — открытие радиоактивного урана А.Беккерелем; 1897 г. — открытие электрона Дж. Томсоном.

Эти события ошеломили не только учёных, некоторые из которых считали, что в физике уже давно нет белых пятен, но и людей искусства. Вот, что писал знаменитый художник В.Кандинский:

«Одна из самых важных преград на моём пути сама рушилась, благодаря чисто научному событию. Это было разложение атома. Оно отозвалось во мне подобно внезапному разрушению всего мира. Внезапно рухнули толстые своды. Всё стало неверным, шатким и мягким. Я бы не удивился, если бы камень поднялся на воздух и растворился в нём. Наука казалась мне уничтоженной: её главнейшая основа была только заблуждением, ошибкой учёных, не строивших уверенной рукой камень за камнем при ясном свете божественное здание, а в потёмках, наудачу и наощупь искавших истину, в слепоте принимая один предмет за другой».

Современные исследования в области физики микромира убедительно доказывают утверждение «Тайной Доктрины», увидевшей свет в 1888 году, о бесконечной делимости атома. Но следует напомнить, что ещё в начале прошлого века атом считался твёрдым, неупругим, а следовательно и неделимым, несмотря на то, что английский физик Дж. Томсон заявил о существовании внутри атома отрицательно заряженных частиц, названных электронами. Только в результате опытов, проведенных Р.Милликеном в 1909-1912 гг., их существование было окончательно доказано. К 1932 году были открыты другие элементарные частицы — нейтрон и протон, а в том же году — позитрон. На сегодняшний день их известны десятки, но и это только начало, приближающее к осознанию того, что каждый атом, согласно вышеупомянутому труду Е.П.Блаватской, есть «Вселенная в себе самом и для себя». Так же и вибрационная природа атомов, отмеченная Блаватской, сейчас ни у кого не вызывает сомнения, как и вопросы взаимопревращения материи и энергии. В наши дни физики признают, что последние научные открытия ставят перед ними и философские вопросы: какова природа Вселенной, что такое сознание, откуда у человека способность к познаванию и т.д. Несомненно, что труды Е.П.Блаватской могут помочь учёным найти верные ответы и на эти вопросы, или, как минимум, выбрать правильное направление исследований.

Е.П.Блаватская первой заговорила о сотрудничестве и братстве человечества без различия расы, религии, социального положения. Своим блистательным литературным талантом она пробудила любовь к Востоку и его философии. Она побудила к исследованию не открытых и не изученных наукой природных сил, а также психических и духовных сил в человеке. То, что клеветники называли и называют применительно к ней мистификацией и фокусами, было реальным проявлением этих неизведанных возможностей Природы.

Тем не менее, Елена Петровна прекрасно сознавала, что определённый круг лиц, особенно ортодоксальные материалисты и служители культа, узнав о шокирующих их сознание истинах, ранее хранимых в тайне, объявят новое учение «наиболее еретическим и губительным для всех». Наше время подтверждает справедливость этих слов.

Но что же бывает, когда исследователь не дорос до исследуемого? Читатель, привыкший доверять серии «ЖЗЛ», приходит в недоумение от авторской вольности додумывать за Елену Петровну, описывать её чувства, мысли и намерения. Беллетристический жанр не придаёт абсолютно никакой достоверности её облику, зато позволяет автору выстраивать книгу так, как ему этого хочется, или скорее, так, как было заказано. Иначе откуда же его чистосердечное признание в том, что приступая к книге «Блаватская», он «ломал себя через коленку»? Значит, было ради чего ломать, тем более что и писать в таком болезненном состоянии вряд ли возможно?

Заданность становится очевидной с первых же страниц. Известный фотопортрет Блаватской 1889 года, прокомментированный Сенкевичем, определяет тональность всей книги и неприятно поражает грубостью и оборотами бытовой речи: «выпученные глаза», «акулий разрез рта», «устрашающий образ», «тяжёлый взгляд манипулятора», «упёртая на своём старая тётка»... Разговорная лексика, причём в не лучшей её части, встречается и на других страницах, где мы узнаём, что Блаватский «носился с ней (с Еленой Петровной. — Т.Ж.) как с писаной торбой», принимал её «с мясом и костями, придурью» (с.177), а она знала А.М.Дондукова-Корсакова «как облупленного» (с.198) и не спешила с нахождением «отмычки ко всем загадкам и тайнам мироздания»… По части же таких выражений, как «завиральные идеи», «её способность завираться до неприличия», «главное было окончательно не завраться» — всё это относится к Е.П.Блаватской — автору вовсе не стоило возмущаться и бить себя кулаком в грудь, что он, русский писатель, такого себе позволить не мог, — мог и позволил неоднократно.

Если говорить о языке образов, то и он далёк не только от красоты, но и от каких-либо разумных представлений. Вот пример: «Блаватская ввела в соблазн умопомрачительной мудростью древних, из которой выпирала духовность, как рёбра из-под кожи истощённого долгой аскезой йога». Как можно ввести в соблазн мудростью, и как из неё может выпирать духовность, затруднится представить даже человек, одарённый большим воображением.

Хотя г-н Сенкевич и называет себя адвокатом Блаватской, а утверждение это явно от лукавого, всем арсеналом доступных ему средств он живописует образ женщины-демона. Он пишет:

«В жилах Лёли смешалась кровь многих народов, веками враждовавших друг с другом. С сокрушающей силой девочка переживает это слияние разных кровей, разрушающий эффект от которого в ней, как считают взрослые, в сто, нет, в тысячу раз больше, чем в других её близких. Она и сама чувствует, особенно перед сном, как в её жилах сталкиваются разнонаправленные потоки несходящихся времён, народов и характеров. Сливаясь в ней, они бурлят и пузырятся — кровяное тепло с резким аммиачным запахом серы и сладковатых отбросов заставляет её зажать вспотевшей ладошкой нос. Она ощущает себя чаном, в котором потусторонние силы варят какое-то дьявольское снадобье, чтобы на ней же его и опробовать».

Для того, чтобы дорисовать образ маленькой дьяволицы, автор описывает, как её маленькие ручки подрагивают от вожделения (!?), а красные губки «выдают её кровожадность». И вот уже лик Божий её смущает, а челядь считает её отмеченной печатью дьявола, да и священник её, малышку, боится, «как чёрт ладана». Конечно же, взрослой Блаватской снится сон, будто в неё вселился всесокрушающий дьявол, или ею «овладело демоническое чувство духовного отщепенства и исключительности», и далее, заметьте, «лёгкая влюбленность в необыкновенное и запредельное со временем обернулась всепоглощающей страстью к любым проявлениям чертовщины». Мало того, Сенкевич вменяет ей в вину гибель миллионов людей в результате мировой бойни…

Нет, это не записки средневековых инквизиторов, не трактаты современных кураевых, а доказательная база доктора наук А.Н.Сенкевича, живущего в XXI веке. Тянет не запахом серы, а дымом костра и затхлым запахом пыточных камер в подземельях Инквизиции, бросившей миллионы людей в жертву молоху. Остается лишь развести руками или схватиться за голову — кому что больше нравится. Но вот что интересно. Журналистка Наталья Дардыкина посвятила А.Сенкевичу стихи, в которых есть такие строки:

«Тот огонь особого свеченья! Он внезапно зажигает страсть. Долгое подспудное мученье обретает над словами власть. Разрывая горло и аорту, кровью омываются стихи. В них бушуют, оживают орды дьяволы неведомых стихий. Никуда ему от них не деться, лезут в душу, проникают в сон, запирают клапаны у сердца монстры всех отчаянных времён».

Что ж, всё верно. И так перекликается с вышеприведенными отрывками из его новой книги!
И тем ценно это свидетельство, что произнесено человеком, который стоит в ряду апологетов Александра Сенкевича. Трудно представить, чтобы из-под пера учёного могло выйти столь эпатажное сочинение, как книга «Блаватская», не смотри он на мир и его обитателей сквозь тёмные очки бушующих в нём самом, оперируя средневековыми религиозными понятиями, дьяволов и монстров, искажающих реальность до неузнаваемости. Любое произведение всегда есть отражение качества сознания автора.

Характерным признаком авторского почерка является способность соединять несоединимое: «Единственное, что её (Е.П.Блаватскую. — Т.Ж.) спасало от душевных терзаний, это нравственная необходимость распространять ложь во спасение, создавать новые иллюзии для человечества…». Полагаю, что здесь автор озвучивает своё, весьма растяжимое, понимание нравственности, которое совпадает с иезуитским: нравственно то, что даёт возможность достижения цели. Но какое это имеет отношение к Е.П.Блаватской? Ясно, что одно исключает другое: либо ложь — либо нравственность.

Иногда кажется, что книгу писал не один автор, а несколько человек, настолько в стилистическом и содержательном отношении она неровна. Оценочные характеристики Блаватской часто взаимно исключают друг друга. Обвинив походя Елену Петровну в цинизме, злоречии и чёрном юморе, автор пишет: «Как многие пророки и пророчицы при всей своей способности прозревать историческую даль.». Так кто же в самом деле Елена Петровна в представлении Александра Сенкевича? Пророчица, провидица, а следовательно высоконравственная, высокодуховная личность, или манипулятор сознанием, авантюристка, циник и безбожница?

Внутренними противоречиями и абсурдными заявлениями пестрит и интервью, данное Сенкевичем рижскому журналу «Патрон» по поводу своей новой книги. Признавая то, что из песни слов не выкинешь, он везде и всюду либо добавляет чертовщины, либо убеждает читателя в корыстной заинтересованности Блаватской, употребляя, кстати, такие слова, как «маркетинг», «рынок», «платёжеспособность» и так далее. За отсутствием веских аргументов, появляются просто юмористические высказывания, как то: «Маркетинг свидетельствовал о переизбытке медиумов на рынке. Требовался новый подход к платёжеспособной публике». Или речения типа: «Своим отличным рыночным чутьём Елена Петровна унюхала, что это станет востребованным товаром». Таков стиль мышления самого автора, и именно его он пытается приписать Елене Петровне Блаватской. Иначе трудно достичь цели — демонизировать и развенчать незаслуженно, как он считает, возникший применительно к ней образ святости.

Этот образ не даёт ему спокойно спать. Понятно, святость не предполагает клеветы и откровенной лжи. Такой, каковой является интерпретация Сенкевичем истории с мальчиком, взятым Е.П.Блаватской на воспитание.

И хотя имеется достаточное количество свидетельств, что мальчик был приёмным, г-н Сенкевич упорно навязывает читателю представление о легкомысленном и беспутном характере молодой Елены Блаватской. Вероятно, автору трудно себе представить, как можно жертвовать собой во спасение других. Не утруждая себя доказательствами, он живописует роды Елены Петровны, упоминая подробности, о которых могут знать лишь присутствующие при событии гинекологи и акушеры, например, щипцы, употребляемые при сложных родах. Читатель испытывает шок при чтении отвратительного по содержанию абзаца с описанием того, как она якобы рожала ртом… И не важно, сон это, явь или нездоровое видение самого автора. Только замутнённое порочное сознание способно воспроизводить такие болезненные образы. Он вплетает рождение Еленой Блаватской мальчика в канву книги, несмотря на упоминаемые самой Блаватской свидетельства, данные в 1862 году в Пскове профессорами Боткиным и Пироговым о физиологической невозможности для неё стать матерью. Именно эти свидетельства помогли Елене Петровне восстановить добрые отношения с её отцом. А вот результат ещё одного медицинского обследования:

«Я, ниже подписавшийся, свидетельствую, что г-жа Блаватская, секретарь Бомбейско-Нью-Йоркского Теософического Общества в настоящее время лечилась у меня. Как это показало подробное исследование, г-жа Блаватская никогда не была беременной, и, следовательно, не могла иметь детей, ни преждевременных родов. Доктор Опенгейм, Вюрцбург, 5 ноября 1885 года. Удостоверяют: Хюббе-Шлейден, Франц Гебхард».

Более того, по утверждению другого врача, обследовавшего её в Европе во время болезни, Е.П.Блаватская не только не могла иметь детей, но и не имела близости с мужчиной, о чём удостоверяет письмо, сохранённое полковником Олькоттом, и хранящееся в архиве Теософского общества. На тот момент ей было 54 года.

Конечно же, Александр Сенкевич осведомлён и о том, что в том же архиве хранится паспорт, выданный Е.П.Блаватской и «опекаемому ею ребёнку Юре сроком на один год» канцелярией царского наместника Кавказа для поездки в Тавриду, Херсон и Псковскую губернию. Датирован он 23-м августа 1862 года.

Но наш индолог отвергает все разумные аргументы и с удовольствием смакует сплетни, кстати, подхваченные одной солидной американской газетой, на которую Е.П.Блаватская в своё время подала в суд. Вот, что она писала:

«Эта газета обвиняет меня в том, что в 1858 и 1868 годах я была представительницей “demi-monde” (“полусвета”), что у меня была связь с принцем Эмилем Витгенштейном, от которого, как говорит газета, я имела незаконнорожденного сына. Обвинение, во-первых, смешное, но во-вторых и в-третьих, оно направлено и на других лиц. Умерший принц был давнишним другом нашей семьи. Последний раз я его видела, когда мне было 18 лет. До самой его смерти я переписывалась с ним и его женой. Он был двоюродным братом русской императрицы и никак не мог бы подумать, что на его могилу современная нью-йоркская газета выбросит такую грязь. Мой долг требует от меня возражения против этого обвинения нас обоих, а также защиты чести теософии и всех тех, кто живёт, руководствуясь её учением. Поэтому я апеллирую к американскому суду и американским законам. Я отказалась от российского подданства в надежде на то, что Америка охраняет своих граждан. Пусть моя надежда не окажется напрасной».

Тем не менее, А.Сенкевич без тени сомнения приписывает Блаватской самые невероятные любовные похождения. Как известно, эта тема ему особенно близка. И на связи с Э.Витгенштейном, а также рядом других лиц он настаивает особо. А вот, что думала Елена Петровна по этому поводу: «Невоздержанные на язык люди никогда не перестанут твердить, что все мужчины, когда-либо приближавшиеся ко мне, начиная с Мейендорфа и кончая Олькоттом, были моими любовниками… Но я считаю, что если адвокат или адвокаты, опираясь на сплетни г-жи Куломб, пишут такое оскорбление, которое означает не только проституцию, но и двоемужество, то это означает их желание опозорить человека. Прошу показать это нашему юристу, чтобы он поставил их на место и сказал им. если они письменно не извинятся, то я подам на них в суд за клевету».

Приведу выдержку из ещё одного письма Елены Петровны Блаватской: «В том отвратительном письме (о котором в 1884 году г-жа Куломб утверждала, что она получила его от Блаватской в 1882 году) мне, несмотря на это, приписываются слова, что я оставила моего мужа, полюбив и вступив в связь с каким-то мужчиной (жена которого была моей сердечнейшей подругой и которая умерла в 1870 г., с мужчиной, который умер через год после своей жены и которого я похоронила в Александрии), и что у меня от него и других было трое детей!!! и прочее и т.д. Всё это заканчивается просьбой не говорить обо мне никому. И тут же зачёркнутые фразы о том, что я никогда не знала Учителей, никогда не была в Тибете, что фактически я лгунья. Было бы лишь напрасной потерей времени всё это опровергать».

И последнее: «Доказательства того, что я никогда не была женою Митровича, а также и Блаватского, уйдёт со мною в могилу — никого это не касается».

За отказом Е.П.Блаватской освещать некоторые стороны своей жизни А.Н.Сенкевичу видятся какие-то мерзкие и недостойные поступки. Мысль о том, что есть вещи, которые не могут быть преданы разглашению ни при каких обстоятельствах, ибо непременно послужат пищей для разных домыслов или откровенных предательств (о чём и предупреждала Елена Петровна в своих письмах), не укладывается в русло заданной схемы.

И ещё об одном сюжете, который, наряду с выдуманными «похождениями» Елены Блаватской, является одним из стержней книги. Это письмо в Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии, якобы написанное Блаватской, в котором она предлагает свои услуги этому ведомству. Во-первых, Сенкевич ошибочно называет это отделение жандармским. Отдельный жандармский корпус был присоединён к Третьему отделению собственной Его Императорского Величества канцелярии значительно позже. Во-вторых, само письмо вызывает мало доверия, как по стилю, так и по содержанию.

Неутомимая энергия в поисках Истины, глубокие интересы и познания, способность преодолевать самые трудные обстоятельства с мудростью просвещённой и высокодуховной личности, уже проявившиеся у Блаватской к этому сроку, никак не сходятся с ощущением убогости и депрессивности, остающимся после ознакомления с так называемым письмом в Третье отделение.

К тому же язык письма вызывает много вопросов. И это у писательницы, обладавшей исключительным литературным талантом! Истинный автор явно пытался подстроиться под стиль Блаватской, но эту искусственность скрыть не удалось. Странные слова, странные обороты речи. Вот несколько примеров. Реакция на обвинения в шарлатанстве: «было неполитично». Общество, организованное Блаватской в Каире, «рушилось через три месяца» вместо «разрушилось через…». «В 16 лет я сделала один поступок против закона». — «Сделала» вместо «совершила». Или «Я имела много историй за границей за честь Родины». По-русски было бы правильно написать: «Я много сражалась (боролась) за границей за честь Родины» или «За границей я отстаивала честь Родины».

Как заметил и сам автор книги, в письме неверно указана фамилия человека, которого Блаватская очень хорошо знала: написано «Пашковский» вместо «Пашков», а также изменён возраст, в котором Елена фон Ган вышла замуж. Конечно, трактует Сенкевич эти странности не в пользу героини своей книги.

А вот ещё очень любопытный момент — описание деятельности якобы Блаватской в определённом временном отрезке после её замужества:

«В эти 20 лет я хорошо ознакомилась со всей Западной Европой, ревностно следила за текущей политикой не из какой-либо цели, а по врождённой страсти , для чего старалась знакомиться со всеми выдающимися личностями политиков разных держав, как правительственной, так и левой крайней стороны».

Что-то трудно припомнить, чтобы Елена Петровна столь страстно интересовалась политикой. Более того, в письме к князю А.М.Дондукову-Корсакову она писала: «Как бы то ни было, я не имею никакого понятия о политике…» . И уж совсем непонятно, как из-под её блистательного пера могла выйти фраза с «выдающимися личностями политиков».

Но самое главное состоит в том, что в письме нет даже намёка на её многочисленные путешествия (в тот же период) по Индии, Тибету, обеим Америкам, Японии, Индонезии и т.д., упоминаются только европейские страны (города, отдельные деятели), а также Египет и косвенно Турция. Почему? Разве у России, которой предлагались услуги, не было интересов в других частях света? Хотя бы в той же Америке? История говорит о другом. Скорее, те, кто стоял за этим письмом, не могли привести ни одной фамилии, ни одного факта, который обладал бы хоть какой-то степенью достоверности.

Любовь к России, которую Е.П.Блаватская действительно беззаветно и преданно любила, пожалуй, единственное, что можно перечислить из упомянутых в письме истинных моментов. Да и могла ли её чистая душа позволить написать, например, такие строки: «Занимаясь спиритизмом, прослыла во многих местах сильным медиумом. Сотни людей безусловно верили и будут верить в духов. И потому каюсь в том, что три четверти времени духи говорили и отвечали моими собственными — для успеха планов моих — словами и соображениями. Редко, очень редко не удавалось мне посредством этой ловушки узнавать от людей самых скрытных и серьёзных их надежды, планы и тайны». Но в том же письме написано: «Посредством духов и других средств я могу узнать, что угодно, выведать от самого скрытного человека истину»…

Странно, не правда ли, Елена Петровна, активно предостерегавшая о вреде медиумизма, определившая его как «постоялый двор для развоплощённых лжецов», вдруг упоминает об этом болезненном свойстве применительно к себе, да ещё фактически («на три четверти») признается в мошенничестве, на котором её враги постоянно делали акцент?

Можно принять за чистую монету подобные экзерсисы, если ничего не знать о подлинной жизни Елены Петровны Блаватской. Да и настоящий автор (скорее, авторы) письма, видимо, рассчитывал(и) именно на это, когда писал(и) от её лица.

Не могу не остановиться и на истории с католическим миссионером, упоминаемом в рассматриваемом письме. Там утверждается, что некий отец Грегуар, посланник одного из кардиналов, предложил Блаватской жалованье от 20 до 30 тысяч франков ежегодно за использование её необычных способностей в целях католической пропаганды.

«Я слушала и молчала, — говорится далее, — хотя питаю врождённую ненависть ко всему католическому духовенству. Результат был тот, что я, взяв от папского миссионера 5 тыс<яч> фр<анков> за потерянное с ним время, обещала многое.» Не буду отрицать, такое предложение Елене Петровне было сделано. Но её истинная реакция описана ею самой в письме к князю Дондукову-Корсакову была такова:

«Твёрдо веруя в то, во что верили мои предки, я гневно отказала одному католическому священнику, когда он предложил мне свою защиту и сто тысяч франков, если я соглашусь использовать свой “необычный дар медиума”, чтобы вызвать явления, которые помогли бы обратить хедива Египта в католичество».

Гневно отказала, а не обещала многое! Да и предложенная сумма никак не сходится. Только невежественный человек поверит в то, что ученица Махатм могла взять деньги, поддавшись на посулы «бесподобного места в католическом Риме». Это она-то, начисто лишённая корысти и тщеславия, даже в основанном ею же Теософском обществе занимавшая лишь пост секретаря по переписке!

Чем больше изучаешь письма Е.П.Блаватской к князю А.М.Дондукову-Корсакову, другу её юности, тем больше видишь сходства в сюжетах, взятых из них как А.Сенкевичем, так и авторами письма в Третье отделение. Разница лишь в том, что реальные факты, изложенные в письмах Блаватской, становятся своей прямой противоположностью под пером не обременённых нравственностью людей.

Ещё один пассаж из письма:

«Жизнь не представляет мне ничего радостного, ни хорошего (снова не по-русски. — Т.Ж.). В моем характере любовь к борьбе, к интригам, быть может. Я упряма и пойду в огонь и в воду для достижения цели. Может быть, узнав об этом письме, родные в слепой гордости прокляли бы меня. Но они не узнают, да мне и всё равно. Никогда ничего не делали они для меня. Я должна служить им медиумом домашним так же, как их обществу».

Ну что тут скажешь? Тот же приём — подлить яду, замарать славную личность Е.П.Блаватской, искренне и трепетно любившей своих родных, жившей напряжённой внутренней жизнью духовно устремлённого человека, а потому знавшей истинную радость.

И последнее: «Если в продолжение месяца я не получу никаких сведений, то уеду во Францию, так как ищу себе место корреспондентки в какой-нибудь торговой конторе». Да, большое вместить в малое сложно, а тем более подняться до понимания эволюционных задач, проводником или исполнителем которых она была. Низвести Елену Петровну до конторской служащей можно, только как быть с реальностью, которая состоит в том, что в Париж Елена Петровна поехала не из прихоти стать корреспонденткой, а по указу Духовного Учителя, на что есть соответствующие свидетельства. Пресловутое письмо в Третье отделение высвечивает мелкую, убогую, разочарованную в людях и в жизни натуру. У Е.П.Блаватской иной масштаб и иные цели. Да, бывало, она испытывала нужду, но это была одна сторона её жизни, но была и другая — духовная, чего в рассматриваемом письме нет и следа.

Оговоры преследовали Елену Петровну, как гончие псы. Рассказывали самые невероятные истории о её пребывании в Европе. Кстати, свою лепту в это внесла некая мадам Себир, находившаяся в России вместе с Еленой Петровной именно в 1872 году (напомню, что этим годом датировано письмо), активно распространяя о ней клеветнические измышления повсюду, где только было можно. Не гнушалась она этим и ранее, в Египте, где Блаватская спасла её от голодной смерти. Такая вот своеобразная плата за добро. (В книге Сенкевича эта история перевёрнута, сделана необходимая для сюжета перестановка лиц). Так не эта ли мадам Себир является концом клубка, и только надо осторожно потянуть за ниточку, чтобы найти истинных авторов сочинения, называемого «письмо Блаватской в Третье отделение»? Не следует забывать и о том, что современницами Елены Петровны были и другие женщины с фамилией «Блаватская», участвовавшие, кстати, в революциях и других европейских событиях — Элоиза, Юлия, Наталья…

Уверена, что разностороннее исследование приписываемого Блаватской «документа», скорее напоминающего характеристику, причём весьма негативную, и как бы специально рассчитанную на обнародование, поставит окончательную точку в этой несимпатичной истории.

В целом книга А.Н.Сенкевича «Блаватская» оставляет ощущение большой сплетни, растянутой разными ухищрениями на 439 страниц. Автор собрал грязное бельё со всех исторических прачечных и предлагает нам его в качестве эксклюзивного товара. Невозможно прикрыть несколько перелицованное повествование Всеволода Соловьёва, оклеветавшего Е.П.Блаватскую ещё при жизни, оговоры и подтасовки супругов Куломб, предвзятое и преступное заключение комиссии Ходжсона, предпринятое им для Общества психических исследований и опровергнутое, кстати, с извинением перед памятью выдающейся женщины через столетие, — всё это собрано и подано как новинка.

Книга «Блаватская» ни в коей мере не может считаться достоверной, поскольку носит бездоказательный, надуманный характер, грешит предвзятостью, излишней эмоциональностью и прямой грубостью. Более того, такие книги тормозят познание: разрушая доверие к личности, они формируют негативное отношение к части научной и философской истины, переданной человечеству этой личностью.

Не приходится говорить и о научном характере книги. К примеру, главному труду Блаватской — «Тайной Доктрине», посвящена отдельная глава, добрая половина которой отдана описанию жизни Анни Безант… Случайно ли? Ведь даже название первого тома «Тайной Доктрины» написано неверно: «Космогенез» вместо «Космогенезис». Да и Станцы из древней книги «Дзиан» превратились у него в «Строфы Дзиан». Что уж говорить о попытке пересказа (не осмысления!) содержания этого научно-философского труда, требующего глубоких и разносторонних познаний. Пересказа, не выдерживающего никакой критики.

Представляется уместным говорить об ответственности как учёных, так и литераторов перед читателями, настоящими и будущими, ибо их труды расходятся подчас миллионными тиражами, в той или иной мере влияя на сознание. Уместно говорить и о правильном понимании толерантности. Понимаемая как терпимость или даже равнодушие ко злу, к клевете, она принадлежит к разряду качеств, которые в конечном итоге приводят к торжеству зла.

Нет ничего недостойного в том, что люди имеют разные взгляды и стараются их отстаивать. Прекрасно рассматривать проблему с разных точек зрения. Но материал для изучения должен быть, прежде всего, достоверным, а обмен мнениями вестись с нравственных позиций, исключающих ложь, клевету, домыслы и заведомый обман. источник

*******************************************************************************

Своими мнениями можно обмениваться не только в комментариях к конкретным статьям, но и в чате канала “Смотри и думай…”, по другим статьям и самым разным проблемам и вопросам…