В 1843 году разведывательная партия, посланная купцом Герасимовым, наткнулась на богатейшие золотые россыпи в районе впадения в Лену Олекмы и Витима. Для товарообмена с кочевыми якутами и тунгусами (эвенками) сибирские купцы в летнее время устраивали ярмарки. На такой ярмарке иркутский купец Трапезников однажды увидел в руках тунгуса золотой самородок. Кочевник не знал, что это золото, и представления не имел, какая ему цена. Купец стал осторожно расспрашивать, где найден «желтый камешек». Бесхитростный тунгус рассказал. Трапезников немедленно послал своих людей в указанном направлении, и те в 1846 году открыли золото на реке Хомолхо в районе Лены. Несколько групп мелких золотопромышленников стали добывать золото в разных точках Ленского месторождения.

Слава этого района стала расти, и к нему потянулись крупные хищники, которые постепенно вытеснили мелких предпринимателей. Владельцем ленского золота стала организация иркутских купцов и петербургских банкиров. В 1861 году Лена поднесла новый подарок: были открыты богатейшие россыпи по реке Ноегри и в Бодайбо. По эксплуатации недр золотоносного района в этом же году организовались «Ленское товарищество» и «Кампания промышленности». Так продолжалось до конца столетия. Золотодобыча неуклонно росла и приносила своим хозяевам колоссальные прибыли. В начале XX века до ленского золота добрались и английские банкиры — организовалась «Лена Голдфильдс». «Ленское товарищество» реорганизовалось в «Ленское золотопромышленное на паях товарищество», или, как его сокращенно называли, «Лензото». С 1910 года эта организация крупных промышленников, заручившись «высочайшим покровительством» и помощью государственного банка, стала хозяином всех ленских приисков.

Лена давала «сумасшедшее» золото. Только один прииск за пять лет выдал восемь тонн золота и принес чистой прибыли более шести миллионов рублей. В конце XIX столетия на ленских приисках была введена кое-какая механизация. Однако основным был физический труд обездоленных золотопромышленных рабочих.

Уже в 1913 году американский инженер Пюрингтон, обследовавший ленские прииски, писал об их состоянии с уничтожающей откровенностью: «Я могу с полной уверенностью утверждать, что на ленских приисках, равно как и на других близлежащих приисках, в методы промывки практически не было внесено никаких усовершенствований с 1867 года. За всю мою жизнь я не видел такой безрассудной траты пространства и воды при промывке золота, работающая в настоящее время фабрика годна только на слом».

Дела «Лензото» шли превосходно. Оно являлось не только крупнейшим золотопромышленным предприятием России, но и одним из крупнейших в мире. Через «Лена Голдфильдс», у которой было много ленских акций, «Лензото» завязало деловые связи с царским правительством. К ленскому золоту тянулись царские министры, сановники. Директор государственного банка был держателем акций «Лензото» и состоял членом его правления. Акционером был и известным министр граф де-Витте. Другой министр Тимирязев оставил свой пост и перешел па службу «Лена Голдфильдс». Акционерами были министры торговли и промышленности, мать Николая II Мария Федоровна.

«Лензото» становилась золотой державой Восточной Сибири. Местное земство и полиция состояли в полной зависимости от «Лензото», так как оно приняло на себя расходы земства и не жалело средств на подкуп полиции. Всем полицейским «Лензото» доплачивало по 50 рублей в месяц, предоставляя жилье, топливо и другие виды довольствия. Под видом «добавочного содержания» получали взятки мировые судьи. В полной зависимости от «Лензото» находились все горные инженеры, почтовые чиновники, тюремщики, представители церкви и воинская команда. Иркутский губернатор докладывал в 1911 году: «Лензото» поит, кормит, учит, лечит, казнит и милует тысячи людей. Почти исключительно «Лензото» дает деньги и на содержание правительственных чиновников… стоит только тому или другому чиновнику перестать поддерживать отношения с «Лензото», и его возьмут измором: отоплением, электричеством и тому подобное».