Принятие в 988 году христианства князем Владимиром Святым и последующее крещение Руси самым прямым образом повлияли на судьбу предков нынешних русских, украинцев и белорусов, а косвенно – на судьбу всех народов, с Русью связанных.

Почему же нашим выбором стало христианство, а не что-то иное?

Сразу отметим принципиальный момент: при выборе религии у Владимира не было альтернативы между православием и католичеством, поскольку на две конфессии христианская церковь раскололась 60 с лишним лет спустя. Конечно, противоречия между византийскими патриархами и римскими папами существовали и в конце X века, но по причинам, скажем так, географического и логистического характера, христианство Владимиру все равно пришлось бы принимать у византийских миссионеров.

Для римских понтификов созданное на рубеже IX-X веков князем Олегом государство с двумя главными городами Новгородом (на севере) и Киевом (на юге) было чем-то очень далеким и неизвестным по сравнению, например, с мусульманской Северной Африкой. Зато византийцы знали о Руси многое.

Праздник поражения

Знакомство началось, как водится, с военного столкновения. В 860 году прибывшее то ли на 200, то ли на 360 кораблях войско киевских князей Аскольда и Дира разорило окрестности Константинополя, но затем отступило; по одной версии – пресытившись добычей, по другой – в силу Божественного вмешательства.

Относительно Божьей воли легенда говорит, что константинопольский патриарх Фотий после молебна погрузил в воду Покров Пресвятой Богородицы, и начавшаяся буря разметала эскадру русичей.

Если подобная церемония имела место и язычники-славяне о ней знали, то случившееся было хорошим поводом задуматься о могуществе христианского Бога. К слову, связанный с этими событиями праздник Покрова Богородицы и в наши дни широко отмечается православными России, Украины и Белоруссии, которые, получается, празднуют поражение своих предков.

Следующий поход русичей под предводительством Олега (907 год) был вполне успешным, поскольку византийцам пришлось откупаться и подписывать выгодный для славян договор. Однако два похода князя Игоря 941 и 943 годов фактически обнулили достижения Олега, укрепив в глазах славян авторитет как византийцев-ромеев, так и покровительствовавшего им Бога.

Археологические находки показывают, что первые христиане на Руси появились уже при Олеге, а при вдове и преемнице Игоря княгине Ольге процесс был, что называется, санкционирован сверху.

Пример подала сама Ольга, посетившая в 955 году Константинополь и крещенная самим патриархом. Помимо религиозного в этом акте был и политический смысл: правопреемница Римской империи как бы признавала молодое славянское государство партнером.

Византийцы явно хотели получить какие-то выгоды и прежде, чем встретить Ольгу со всеми подобающими почестями, несколько дней продержали ее в Суде (гавани Константинополя). Однако княгиня добилась того, чтобы быть крещеной «на самом высоком уровне», и при этом не связала себя какими-либо обязательствами. Не случайно император Константин, забыв о всех церемониях, с досадой бросил ей на прощание фразу-упрек: «Переклюкала ты меня, Ольга».

Она его действительно «переклюкала». Когда с ответным визитом из Константинополя в Киев прибыли послы то ли требовать, то ли просить «даров и войско», ответ княгини был достаточно саркастичным: «Когда царь ваш постоит у меня на Почайне столько же времени, сколько я стояла у него в Суде, тогда пришлю ему дары и войско».

Ольга Святая

Ольга так и не сделала новую веру государственной религией. Возможно, не хотела слишком зависеть от Византии, откуда только и могли быть присланы необходимые для христианизации целой страны священнослужители. Но причина, скорее, крылась в другом: подросший для самостоятельного правления князь Святослав оставался упертым язычником.

А Византию он вдобавок еще и воспринимал как главного геополитического противника, поскольку стремился расширять территорию своего государства за счет Балканского полуострова.

Княгиня скончалась в самый разгар борьбы, которую ее сын вел против ромеев за обладание Болгарией – страной славянской и христианской. Войну Святослав проиграл, а на обратном пути погиб в засаде, устроенной по наущению византийцев кочевниками-печенегами (972 год).

Новым киевским князем стал его сын Ярополк, рожденный неизвестной матерью, но в законном браке. Еще один рожденный в этом же браке сын Олег стал князем сохранявшей частичную автономию древлянской земли. Но был еще и третий задействованный в династических раскладах сын – Владимир, рожденный как бы вне брака, некоей «рабыней»-ключницей Малушей. На самом деле понятие «законного» и «незаконного» брака в случае, когда речь идет о язычниках, является очень зыбким. «Рабыня» Малуша, судя по имени, вполне могла быть дочерью убитого по приказу Ольги древлянского князя Мала. И сын рабыни при жизни Святослава правил не где-нибудь, а во втором по значению городе Руси – Новгороде, являвшемся своего рода воротами в Северную Европу. Правящую же элиту Руси составляли уроженцы Севера – норманны-варяги-викинги. Владимир, судя по имени, тоже был норманном, и соплеменники служили в его дружине. Один из них – Олаф Трюггвасон – позже стал крестителем Норвегии.

Кто начал братоубийственную борьбу, не совсем ясно. Сначала, вроде бы Олег отказался повиноваться Ярополку, был им разбит и погиб случайно, свалившись в ров при бегстве. Владимир, тоже ожидая карательных санкций, бежал к варягам, но вскоре вернулся в Новгород с новой сильной дружиной. Двинувшись на Киев, по дороге захватил Полоцк, убив правившего там князя Рогволода с двумя сыновьями, предварительно изнасиловав дочь Рогволода Рогнеду.

В 978 году Владимир санкционировал ликвидацию явившегося к нему на переговоры брата Ярополка, что было полным беспределом. А в 980 год взял Киев.

Вообще в летописях не принявший христианство Владимир предстает полным злодеем, но грех братоубийства летописцы с него пытались снять, возложив вину на злого советника Блуда.

Все логично, поскольку жертвами братоубийства были князья Борис и Глеб – первые официально канонизированные русские святые. Однако если брать не дату канонизации, а дату гибели самого мученика, то первыми русскими святыми следует считать княжеского дружинника Федора и его сына Ивана.

Ивана язычники, по призыву волхвов, решили принести в жертву. Федор погиб, пытаясь защитить сына. Считается, что их гибель впечатлила Владимира, склонив его к новой вере, хотя, возможно, трагедия произошла до его вокняжения в Киеве. Факт, что на месте гибели отца и сына Владимир позже возвел старейшую на Руси Десятинную церковь.

Очевидно, что количество христиан на Руси к началу правления Владимира было довольно значительным, а язычество находилось в стадии разложения. Собственно, практика человеческих жертвоприношений обычно язычниками как раз и используется для консолидации паствы.

Владимир свое правление и начал с того, что установил пантеон из шести языческих богов – Перуна, Даждьбога, Стрибога, Хорса, Семаргла и Мокоши, Перун считался главным, но почитаемого во многих местах Велеса в пантеон почему-то не взяли. Скандинавский Один с семейством вообще выносился за скобки.

Естественно, у многих русичей к персональному составу пантеона возникали вопросы. Признавать же всех подряд языческих богов каждого новоприсоединенного племени, как показывал римский опыт, тоже было бессмысленно.

Кризис языческих верований наложился на экспансию христианства и стремление Владимира вписать Русь в число, скажем так, международно признанных государств, придерживавшихся единобожия.

Широко известная легенда рассказывает, что, решив выбрать монотеистическую религию, Владимир рассмотрел четыре альтернативных варианта, приняв соответствующих эмиссаров.

Первыми прибыли посланцы от волжских булгар, предлагавшие мусульманство. Князю не понравился запрет на спиртные напитки, поскольку, по его словам, «Руси есть веселие пити». Пьянство для русичей действительно было привычным способом снятия напряжения, зато мусульмане допускали многоженство, что вероятно, также имело значение для сластолюбивого князя. Но Владимир, вероятно, смотрел на ситуацию глубже. Ведь полигамия создавала в обществе дополнительный конфликт, когда богатые могли позволить себе несколько жен, а у бедняков риск остаться в вечных холостяках, напротив, искусственно повышался.

После мусульман явились посланцы римского папы, но упоминание о них выглядит явной вставкой. Христианство, как указывалось, было единым, а финальная реплика Владимира в адрес католиков звучит непонятно: «Идите, откуда пришли, ибо отцы наши не приняли этого».

Посланцев Хазарии, предлагавших иудаизм, он отверг, напомнив, что как государство Хазария была ликвидирована отцом его Святославом, и вообще, «своей земли» приверженцы этой религии не имеют. Князю же религия требовалась для консолидации и усиления государства и лишь во вторую очередь для удовлетворения духовных потребностей.

Конечно, значение духовного фактора Владимир не оспаривал и именно на него сослался, заявив, что рассказ об искупительной жертве Христа «запал ему в сердце».

Чудо в Корсуни

Итак, выбор был сделан, но получать мандат на христианизацию от Византии следовало не в качестве скромного просителя, а так сказать, с позиции силы.

Владимиру помогло то, что ромеи сами сделали первый шаг: император Василий II обратился к нему за военной помощью с целью ликвидации мятежей Варды Склира и Барды Фоки.

Помощь была предоставлена в обмен на обещание императора выдать замуж за Владимира свою сестру Анну. Однако, разгромив соперников, Василий II отказался от обещания, что привело к походу древнерусских дружин на Корсунь (Херсонес) – административный и религиозный центр Крымской епархии.

Точная дата осады города варьируется между 987 и 989 годами, а ее ход в разных источниках также излагается по-разному. Согласно самой распространенной версии, некий житель Херсонеса по имени Анастас пустил в лагерь славян стрелу с привязанной к ней запиской, советуя перерезать трубы, по которым вода подавалась в город.

После сдачи Корсуни Анастас был осыпан наградами, а византийский император согласился выдать свою сестру за Владимира, настояв, однако, чтобы князь принял христианство. По другой версии, толчком, обратившим князя в новую веру, стала поразившая его слепота, от которой он чудесным образом исцелился, согласившись принять крещение.

В общем, летописцы противоречат сами себе, подавая крещение как импровизацию, а не как результат сознательного выбора. Хотя летописи, конечно, составляли разные люди, не всегда подгонявшие свое творчество под ранее написанное предшественниками.

Зато летописцы дружно и с удивлением оценивают видимые признаки духовного перерождения князя. 800 наложниц, содержавшихся в Вышгороде, Белгороде и селе Берестове разогнаны. Пятерых законных жен князь отпустил, выделив им земельно-денежные отступные и признав в качестве единственной официальной супруги царевну Анну.

Матерый грешник стал образцом христианской доброты и благочестия, но такое перерождение представляется вполне вероятным. Политики могут искренне проникаться теми идеями, которые считают наиболее целесообразными, а Владимир был именно политиком, но и живым человеком, ранее ничем себя не сковывавшим. У таких духовное перерождение проходит особенно искренне и бурно.

Огнем и мечом

Особый вопрос – насколько крещение было добровольным? С главной силовой структурой – дружиной – проблем, похоже, не возникло, поскольку благополучие дружинников зависело от их сюзерена, и вступать с ним в конфликт по религиозному поводу, видимо, никто не собирался.

В Киеве все тоже прошло гладко – в форме массового крещения в днепровских водах. Идолов из ранее организованного Владимиром языческого пантеона сбросили в Днепр.

Проблемы возникли в регионах. С полевыми боями происходило крещение вятичей. Капища сжигали, упрямых волхвов и приверженцев старых богов убивали. Во многих случаях речь шла даже не столько о противостоянии новой вере, сколько о борьбе против условного центра в лице Киева за остатки своей автономии.

Особенно нагляден в этом смысле пример Новгорода, который, по словам летописи, воевода Путята крестил мечом, а воевода Добрыня огнем. Фактически речь шла о полноценной боевой операции с захватом в заложники потенциальных предводителей, поджогом домов самых упрямых язычников и масштабными уличными боями. Но когда такое силовое крещение завершилось, с остатками язычества Новгород распрощался довольно быстро. По большому счету и с учетом славянского менталитета выбор веры действительно оказался удачным. Говорят, что в России тяжесть законов смягчается необязательностью их исполнения. Проповедуемая христианством покорность властям предержащим накладывается на саботаж спускаемых сверху указаний политического, экономического или религиозного плана. И если указания правильные, то рано или поздно они приживутся. Как говорится, стерпится – слюбится.