Корпорация “Русь” или государство как звено в системе мировой торговли!
“Земля наша велика и обилна, а наряда въ ней нѣтъ. Да поидете княжить и володѣть нами”.
И далее в Повести Временных лет описывается, как пришли три брата во главе с Рюриком “и всей своей русью”, и вот именно с этого и начинается Древнерусское государство.
Весьма скупое изложение событий, которое летописец излагает два с половиной века спустя, мы сегодня сможем “расшифровать” и попробовать разобраться, в чем же заключался смысл создания государства в землях, которые вовсе не выглядели настолько замечательными и привлекательными сами по себе.
Еще в VII веке в скандинавских сказаниях появляются смутные сведения о богатом Востоке, где серебром устланы улицы, и самые непоседливые из викингов ищут пути на Запад.
В Европе именно в это время замаячил свет в бесконечных “тёмных веках” – торговля, во многом благодаря предприимчивым фризам, оживляется, потомки Хлодвига всячески способствуют её развитию – торговать менее затратно, чем воевать и грабить, а выгоды, оказывается, могут быть велики – Меровинги, чья власть в тот момент простирается на большую часть уже охристианенной Европы, начинают (с 640-х г.г.) даже печатать собственную монету, и хотя их монеты кажутся детскими забавами великим цивилизациям – византийцам и арабам, но их серебряные денарии (так они были названы в подражание римским монетам) быстро становятся главным средством обмена и мерилом ценности в варварских королевствах.
Вот только монет этих – не хватает.
Серебра, оставшегося с античных времен, в Европе мало, известные рудники истощены, а новые (своего серебра в Европе много, но это выяснится только два столетия спустя) еще не разведаны, и благородный металл поступает в варварские королевства из Византии либо переправляется самой мощнейщей из торговых корпораций того времени – евреями-радонитами, из далеких персидских земель.
Это очень дорого, и предприимчивые европейцы ищут иные дороги.
В конце VII века правитель Сконе, по имени Ивар Широкие Обьятия, совершает длинное путешествие из Балтики по Двине и даже, как думают некоторые исследователи, добирается до Днепра (чуть ли не посещает Киев), а так же воюет с “конунгом Гардарики” Радбартом (в то время Гардарика – название окрестностей Ладоги), к которому, без отцовского согласия, уходит его дочь.
Тем не менее походы Ивара не забывают его потомки – маршруты разведаны, рассказы о них живы в сагах, и рассказы эти сильно пригодятся последователям первопроходца.
Как знать, может быть, далекие земли на великих реках еще долго не привлекали бы внимания европейцев, если бы именно в эти края не забрели бы арабы, которых на волжские берега и Восточную Балтику не привела бы крупнейшая в истории война двух величайших торговых корпораций своего времени – евреев-радонитов и арабов.
Радониты умудрились держать под контролем практически весь шелковый путь на всем протяжении которого, от Дуньхуаня до Ферганской долины, стояли китайские гарнизоны.
Видимость контроля, однако, не давала китайцам реальных выгод: и в эпоху Хань, когда этот великий путь, соединяющий разрозненные ранее цивилизации, был открыт, и во времена сменившей их династии Тан, китайские торговцы не были людьми самостоятельными – торговать можно было только по велению императора, инициатива не поощрялась, Китай был скован жесточайшими регламентами, как цепями, и порвать эти цепи (или ослабить?) получиться только в наше время.
А вот согдианцы, в мире которых все представлялись равными (ну – почти) и уж во всяком случае репрессивных мер предпринимательская инициатива не предполагала, занялись торговлей чрезвычайно активно.
Именно согдийский язык был главным “рабочим” языком на протяжении всего шёлкового пути, именно согдийцы водили торговые караваны и именно Самарканд был главной точкой их “приземления”. Активность согдийцев поощрялась китайцами: в каждом городке на этом маршруте была довольно большая купеческая колония среднеазиатов, им были предоставлены исключительные льготы (вызывающие негодование скованных подданных императора).
Возможно, китайские чиновники в душе, да и в разговорах друг с другом, сетовали на то, что с народом им не повезло – мол, ленивы они и не любопытны, поэтому согдийцам и достается вся выгода, но, так или иначе, никаких шагов для дерегулирования удушающих активность подданных законов не делалось, и их соплеменникам доставалась роль охранников и рабочих по обеспечению маршрута.
Главными бенефициарами, однако, были не китайцы и даже не согдийцы, а евреи-радониты, державшиеся слегка в тени.
Именно они держали в своих руках все торговые маршруты древности, перемещая фарфор, шёлк и бумагу из Китая, специи и драгоценные камни из Индии и Индонезии, оружие из страны франков, вина, стекло и ткани из Средиземноморья, мед, янтарь и меха с севера, и главное – рабов, во всех направлениях – основной и самый ценных из товаров, пользовавшийся стабильным спросом.
А, как известно, у кого товар – у того и прибыль. А самый выгодный для обмена товар был в руках радонитов.
Торговые кварталы радонитов существовали в каждом из более-менее заметных городов по всему свету, от Лондона до Ханьчжоу, а еврейская община в Кайфене, столице Китая середины первого тысячелетия н.э., существует и сегодня (сами китайцы называли иудаизм «тяо цзинь цзяо» (挑筋教), что значит «религия вытягивания жил»).
Начиная с конца первой половины VII века из Аравийских пустынь приходит ислам, и арабы, люди предприимчивые и активные, получают безграничные возможности для удовлетворения собственных торговых амбиций, благо, и расположение подчиненных исламу стран благоприятствует реализации самых смелых планов: именно в исламском мире теперь “приземлен” шелковый путь, под их контролем находятся Персидский залив и Красное море, и арабы вклиниваются в путь пряностей.
Могущественное из государственных образований – халифат – поставлено на службу этой торговой корпорации, и дела их идут весьма успешно.
Корпорация радонитов, однако, не сидит без дела: торговые пути, как известно, приманиваются хорошим товаром, а с товаром у радонитов по-прежнему нет проблем: они ухитряются завернуть торговые караваны с шёлкового пути в обход Каспия не с юга, как они шли исстари, а с севера, к устьям Урала и Волги. Оттуда через земли дружественной Хазарии (есть искушение как-то связать принятие иудаизма хазарами с радонитами, которые имели исключительное влияние в каганате – свидетельств этому, однако, не находится) – караванами в земли могучей Великой Моравии, аварского каганата, Византии, и дальше – в земли франков, германцев, фризов, англов и норманнов.
Арабы ведут с хазарами собственные игры: после бесчисленных войн, в которых арабы терпят одно поражение за другим, едва успевая отбивать хазарские набеги, им удается рейд в степи Волги и Дона: главные крепости хазар взяты штурмом, а в решающей битве в низовьях Дона арабы одерживают победу, которую можно назвать пирровой – но тем не менее после 737 года в отношениях этих стран бесконечные войны сменяются долгим, пусть и хрупким, миром (хотя последняя из войн между ними датирована 799 годом).
Ислам уже не религия войны – нужны не новые завоевания (приходит время думать о том, чтобы хоть как-то удержать завоеванное ранее), политика арабского мира подчинена интересам их торговой корпорации.
Арабы разрабатывают торговый маршрут в Европу, мимо радонитских торговых факторий, который казался до того совершенно фантастическим: водой по Каспию, а дальше – вверх по Волге, через земли хазар, которые склонны были тогда облагать путешественников малой данью, через земли Волжской Булгарии (в которую ислам пришел в 737 году, как полагают, вместе с арабскими купцами), далее – через земли финно-угров, ведомые булгарам и – неведомые им, к востоку Балтики.
Почти наверняка такое плавание занимало не один год: известно, что еще в XIX веке астраханским баржам, которые тянут бурлаки, не хватает одной навигации для преодоления Волги. В XIX века баржи (и бурлаки, конечно) зимуют в Рыбинске, весной продолжая свой путь, а в VIII веке арабские корабли зимуют в Булгарии.
Тем не менее удивительное случилось: появился Волжский торговый путь, самый древний из торговых путей, проходящий по территории нашей страны, и – самое главное – ставший очевидной причиной образования Русского государства.
Ладогу (вспомним конунга Гардарики Ратборта) скандинавы обхаживали давно, однако пока мы знаем о том, что крепость здесь они впервые обустроили около 753 года, и назвали её Альдейгья.
Место было выбрано очень удачно – именно здесь завершались арабские экспедиции и делались самые большие состояния. Но вот время, наверное, было выбрано не слишком удачное (впрочем – кто их, времена, выбирает?), потому что скандинавская попытка обжить восточнобалтийские болота совпала по времени с движением в эти земли племен, совокупность которых мы позже будем называть восточными славянами.
На берега Ладоги пришли ильменские словене, и, судя по всему, забрели они в эти северные болота вовсе не случайно, а вполне целенаправленно – и, скорее всего, именно звон арабского серебра был их путеводной звездой.
Славяне еще в VII веке научились выращивать озимые – без этого умения на худородных северных землях землепашцам выжить было невозможно, и, вооруженные этими знаниями, они двинулись на север, к берегам Балтики, огибая земли многочисленных и воинственных балтов.
В первой половине VIII века ильменские словене вышли к берегам Волхова, Невы и Ладоги. Скандинавская Альдейгья торчала у них костью в горле, и славяне смогли захватить крепость и сжечь её дотла.
Но больно уж хорошее место было выбрано норманнами для поселения, и с военной, и с торговой точки зрения, и славяне отстраивают городок заново, даже название не меняют – они называют Альдейгью так, как им удобно её называть – собственно, слово “Ладога” появляется именно так.
Славяне сумели стать отличными торговыми партнерами и для арабов, и для скандинавов, причем в первую очередь потому, что научились отлично вести дела с местными финно-угорскими племенами – корелой, чудью, мерей.
Примерно с 780 года славяне начинают производство стеклянных бус, называемых глазки (и в самом деле, похожи), причем используют для производства низкотемпературный арабский способ, что дает нам повод порассуждать о чудесах трансферта технологий.
Глазки эти – в большом почете у местных племен, один из арабских путешественников с восторгом пишет, что за один такой глазок можно получить целого раба!
Впрочем, меняют глазки в основном на меха – и мех, и ценимые мёд, деготь и воск, добывают вовсе не земледельцы-славяне, а лесные жители – корела, чудь и чухонцы.
По сути, глазки стали первыми деньгами на землях восточных славян – серебряные арабские дирхемы были интересны не в качестве денег, а разве что как “обменный фонд”, который выгодно меняли на оружие, ткани, вина и прочие удивительные дары из Европы.
Впрочем, всем товарам славяне предпочитали зерно – Северо-Западная Русь ощущала его дефицит с начала своего существования и всю свою историю – собственные пашни никогда не будут в состоянии прокормить жителей.
Арабская торговля идет чрезвычайно успешно.
Арабы привозят в основном серебро, груз компактный и дорогой (значит, они отлично были осведомлены о дефиците серебра в Европе), которого в их землях, особенно после покорения Согдианы, было в достатке, хотя возили и китайский шёлк, и ремесленные изделия.
В обратном направлении везли меха, янтарь и рабов – еще много столетий работорговля будет самым прибыльным из бизнесов.
Ладога оказалась чрезвычайно удобным местом для торгового обмена: именно здесь можно было сбыть серебро с максимальной выгодой и получить меха по лучшей цене.
Именно из Ладоги идет самый мощный поток серебра в монетные дворы франков, от Дорестада до Парижа, и арабские дирхемы, которые позже перечеканивали в монеты империи Карла Великого и его потомков – самое дешевое серебро в Европе.
Волжский торговый путь становится известен всей Европе, и называют его – “Серебряный путь”.
Вот только путь серебра не прост – племена финно-угров, населявшие территории от Карелии до Урала и все земли Верхней Волги и Оки, принимавшие, в общем-то, пришлых – и славян, и скандинавов, относительно мирно, были вовсе не прочь поживиться за счет арабских купцов.
Для охраны купеческих судов и мест их зимовок ладожские бенефициары – и скандинавы, и славяне, да и финно-угры – создавали специальные отряды, которые отправлялись вглубь волжских и окских лесов, и устраивали там свои поселки.
Сегодня археологи обнаруживают следы таких поселений – в частности, в районе современных Ярославля и Ростова – по преимуществу, населены они были людьми из племени меря с весьма заметным присутствием скандинавов и славян.
Впрочем, сами они не делят друг друга по этническому признаку: их называют “русь”, что означает на одном из скандинавских наречий “вооруженный гребец”, но, по сути, обозначает род деятельности, занятие – так же, как и слово “викинг” является обозначением, так сказать, промысла (если кто-то вспомнит про сказки из учебника про речку Рось, то – забудьте, это наименее реальная из всех гипотез о происхождении этого слова).
Экономические интересы превалируют над этническими – фактически, создается весьма успешная торговая корпорация “Русь”, в которую входят все, кто принимает какое-либо участие в поддержании этого маршрута – не только вооруженные гребцы, но и стеклодувы, и торговцы, обеспечивающие связь с Западом, и местные охотники.
Они не скованы законами и правилами, – разве что личными договоренностями, они деятельны и предприимчивы, и все они, проводя некоторую параллель с шёлковым путем, даже и не думают быть “китайцами”, они претендуют на роль “согдийцев” или “радонитов”.
Не стоит идеализировать наших предков – они вовсе не были мирными людьми (в конце концов захват рабов был всегда “силовым захватом”), и вела себя русь на осваиваемых территориях ровно так же, как и викинги в Европе – то, что можно было взять силой – брали силой, а в тех случаях, когда применение силы было с прагматической точки зрения неправильно – либо силы были равны, либо была опасность потерять торговых партнеров в лице арабов или купцов с Запада, либо обмен стеклянных глазков на меха был очевидно выгоднее – то тогда русь занималась торговлей.
Торговая корпорация “Русь” сложилась задолго до легендарного пришествия Рюрика – первое упоминание о народе русь и их хакане (кагане) – это 839 год, причем упоминают о них в связи с посольством византийского императора Феофана к императору франков Людовику Благочестивому, что говорит о высокой степени активности и большой узнаваемости руси.
Сложно судить, когда именно и как было создано русское государство, но совершенно очевидно, что в какой-то момент наиболее разбогатевшим на Волжском торговом пути людям понадобилась легитимизация своих доходов, защита своих состояний и особые права на решение важнейших вопросов в жизни корпорации.
И именно это и стало реальным поводом для формальной фиксации сложившейся ситуации, а государство стало инструментом для закрепления статус-кво.
Еще много столетий присутствие варягов в истории этого государства будет весьма заметным и важным, так же, как и роль финно-угров, но постепенная ассимиляция более многочисленными славянами местных и пришлых весьма заметна.
Волжский торговый путь вскоре теряет свое значение, но торговая корпорация Русь, а точнее, созданное на её основе государство, находит себе новое и весьма прибыльное занятие: путь “из араб в варяги” сменяет другой маршрут – “из варяг в греки”.
Торговая корпорация арабов, в силу великого множества причин, сильно сокращает свою активность в славянских к Х веку, когда и шёлковый путь переживает не самые лучшие свои времена.
Но при этом арабы добиваются глобального торгового успеха – шёлковый путь переходит в их руки еще с 751 года, когда их войско побеждает армию китайской династии Тан, в их руках морская торговля в Индийском океане, в Восточной Африке, Транссахарский маршрут, их колонии сменяют торговые колонии согдов, растворенных в мусульманском мире, и радонитов, сведения о которых исчезают после XI века.
Наступает эпоха национальной торговли, торговли, которую государства поддерживают силой оружия и дипломатии, и романтические времена торговых корпораций, объединений рисковых и предприимчивых людей, уходят в прошлое.
"«Сначала жизнь мне дали не спросясь. Потом невязка в чувствах началась. Теперь же гонят вон, уйду, согласен. Но замысел не ясен: где же связь?». Омар Хайям"