– Юрий, до нас дошла информация, что вы якобы отказываетесь от авторского гонорара за постановку вашей пьесы «Как боги» в Донецком республиканском академическом театре юного зрителя в пользу коллектива театра…

– Я очень рад, что в Донбассе поставлена моя вещь, которая в России очень популярна и много где идет. Как только будет возможность, я съезжу в Донецк, на спектакль.

А то, что я отказался от авторских в пользу коллектива театра, это совершенно естественно. Потому что любой нормальный русский человек должен, как может, помогать борьбе за свои идеалы этой частице русского мира, которая, в результате катастрофы 1991 года, оказалась от нас отторгнута и теперь пытается к нам вернуться.

Так что, тут даже нечему удивляться. Это абсолютно нормально.

– Иосиф Кобзон, когда был жив, десять раз ездил в Донецк и Луганск с концертами, за которые не получал вознаграждения. Там проводились какие-то фестивали, много певцов, артистов, политиков – поехали тогда в Донбасс вслед за Иосифом Давыдовичем.

У нас такое впечатление, что после его ухода значительно сократилось культурное обслуживание Донбасса – безвозмездное.

– Действительно, связи культурные стали послабее, это заметно. Когда я был главным редактором «Литературной газеты», мы много печатали донецких и луганских авторов.

И наше патриотическое поле начинает напоминать Москву, где все соблюдают правила самоизоляции.

– Вы будете эту инициативу –безвозмездной помощи Донбассу на литературно-театральном поприще – продвигать? Вы же президент Ассоциации драматургов России.

– Надо обязательно заметить, что у нас в конкурсе на лучшие пьесы «Автора – на сцену!» принимали участие драматурги и из Луганска, и из Донецка. И даже была одна девочка – победительница. (Напомним: победители этого конкурса получают приз в 500 000 рублей для постановки спектакля по своей пьесе в театре. – Авт.)

Мы как-то стараемся не упускать из внимания авторов – драматургов из ДНР и ЛНР. Но это же, все-таки, государственная забота. Государство и существует для того, чтобы поддерживать должную обороноспособность страны, поддерживать должную экономику, культуру и образование. Ну, еще здравоохранение – сейчас это актуально как никогда.

Это – те задачи, которые должно решать государство. А мы уж, деятели культуры, как говорится, ему всегда поможем.

– Кстати, у нас выходит “Комсомольская правда” в Луганске и Донецке. Я туда звоню раз в два-три дня, либо знакомым волонтерам, либо кому-то из командования. Там по-прежнему стреляют. Там по-прежнему ранения у людей, в том числе у детей. И гибнут мирные граждане. И дома рушатся. Как помочь этим людям?

– Я, конечно, не специалист по этим вопросам. И я не был в Донбассе, когда начались там военные действия. Но у меня есть своя точка зрения на этот счет.

Я считаю, что в 1991 году, при развале Советского Союза, был нарушен главный принцип – не было проведено референдума, чтобы люди определились, с кем они хотят остаться. В большой России – наследнице Российской империи и Советского Союза, или в этих новых национальных государствах, которые стали тогда стремительно создаваться.

Если бы тогда это было проведено, то не было бы раздела русского мира на клочки, не было бы этих 25 миллионов русских людей, оказавшихся вне большой России. А раз уж так случилось, то мы обречены на это болезненное воссоединение русского мира. И через это мы неизбежно пройдем.

Я сочувствую тем людям, которые оказались вовлечены в этот очень тяжелый историко-геополитический процесс. Но мы от него никуда не денемся. И здесь все зависит от мощи России, от нашей поддержки…

В 1991 году не было проведено референдума, чтобы люди определились, с кем они хотят остаться.Фото: АНАТОЛИЙ ЖДАНОВ

– В этом году – из-за эпидемии коронавируса – 9 мая в Москве, в других городах не было традиционного парада Победы и шествия «Бессмертного полка». Мнения на этот счет разделились. Одни считают, что решение о переносе парада на более удобное время было правильным, другие заявляют, что мы утратили нечто святое.

– Я думаю, что коренным образом ничего не изменилось. Победа над фашизмом – это такой колоссальный опыт: и исторический, и духовный, и нравственный, – что никакой коронавирус ему не помеха. Я считаю, что если миллионы людей 9 мая прошли в рядах «Бессмертного полка» только мысленно, ощущение реального духовного подъема было не меньше, чем тогда, когда люди физически идут в этих колоннах. Потому что духовная мощь человека, особенно соединенная, – она огромная.

– Вы сказали – «коренным образом» ничего не изменилось. Что, – есть детали, которые вас настораживают?

– Есть какие-то вещи, которые лично мне непонятны. Я вот с огромным удивлением смотрю телевизор, переключая каналы. И вдруг заметил, что все эти предпраздничные дни вообще не звучали стихи фронтовых поэтов. Как будто их не было. Ни по одному каналу.

Ни Симонова, ни Гудзенко, ни Межирова, ни Наровчатова – никого. А ведь это – колоссальная поэзия, это концентрация национального языка. Это концентрация исторического, духовного, нравственного опыта, причем, – отлитая в совершенные языковые формы.

Как же не понимает наше телевизионное начальство то, что оно лишает страну колоссального источника энергетики?

Особенно это важно молодым. Ведь это – образцы высокой литературы, в отличие от того, что сейчас выдается за поэзию. Начинается какое-то идеологическое и культурное одичание. Мало хороших фильмов о войне советских показывают. Кое-что есть, но – мало.

– Вы считаете, что это – сознательная политика?

– Может быть, они боятся, что на фоне того, – действительно, великого кинематографа советского, нынешние сериалы, которые на одну колодку слеплены, будут выглядеть убого? Может быть, они боятся, что на фоне стихов наших великих фронтовых поэтов – Твардовского того же, нынешние литературные упражнения будут выглядеть как недоделки какие-то?

Это очень плохо. Потому что у нас уже канон искусства о войне выработан. Это как икона. Как канон иконописи – тот высочайший художественный, эмоциональный и идеологический уровень таких, например, фильмов, как «А зори здесь тихие…» Станислава Ростоцкого, «Иди и смотри» Элема Климова или «Восхождение» Ларисы Шепитько – список шедевров можно продолжить.

У нас есть высочайшие образцы художественной литературы о войне – Бориса Васильева, Василя Быкова, Эммануила Казакевича – список также огромный. И главное – не утратить этот канон, этот уровень, а поддерживать.

А то, что этот победный год на телевидении прошел практически без великих стихов о войне, у меня вызывает, мягко скажем, недоумение.

– А можете прочитать что-то?

– Я могу прочитать. Замечательные стихи есть у Семена Гудзенко…

(читает)

Когда на смерть идут – поют,

а перед этим можно плакать.

Ведь самый страшный час в бою –

час ожидания атаки.

Снег минами изрыт вокруг

и почернел от пыли минной.

Разрыв –

и умирает друг.

И значит – смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черед,

За мной одним

идет охота.

Будь проклят

сорок первый год –

ты, вмерзшая в снега пехота.

Мне кажется, что я магнит,

что я притягиваю мины.

Разрыв –

и лейтенант хрипит.

И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже

не в силах ждать.

И нас ведет через траншеи

окоченевшая вражда,

штыком дырявящая шеи.

Бой был короткий.

А потом

глушили водку ледяную,

и выковыривал ножом

из-под ногтей

я кровь чужую.

…И вот таких стихов наш телезритель в этом году был лишен. Мне очень хочется посмотреть в глаза нашим телевизионным руководителям.