“Надо бы зайти к Феликсу Эдмундовичу, в последнее время он сильно сдал, и мне это не нравится. На работе круглыми сутками пропадает, дома почти не появляется, посмотрим, как он там живет. Когда мы зашли в его кабинет, то увидели следующую картину: сгорбившийся Дзержинский, сидя за столом, склонился над бумагами – рядом кусок черного хлеба и стакан недопитого чая. В кабинете ширма – за ней кровать. Сев за стол, я отчетливо разглядела на кровати солдатское оделяло, смятую подушку и шинель. Стало ясно, Дзержинский почти не спит. Приляжет ненадолго, не раздеваясь, потом снова за работу. Через час мы вышли на улицу. Яков Михайлович на некоторое время впал в задумчивость. “Плохо он живет” – заговорил он, – “загнется скоро. Питание отвратительное, не спит. Семью надо скорее привозить” – вспоминала Клавдия Тимофеевна Новгородцева – супруга Якова Свердлова.

Так трудился Дзержинский… как раб на галерах. Под личным контролем держал сотни дел, начиная с охраны Ильича, заканчивая борьбой с эпидемией тифа в стране. Тяжелые времена – разгул бандитизма, эпидемии, голод, беспризорность, война – требовали отчаянных мер…

“В стране сплошной хаос – бесхозяйственность и бандитизм. Воруют везде – в кассах, на складах, в вагонах, при заготовках. Нужны железные нервы, чтобы навести порядок” – писал Дзержинский.

Помимо нервов – требовалась колоссальная самоотдача на всех уровнях. Дзержинский этого добивался

“Он часто захаживал к своим подчиненным. Проверял, есть ли залежавшиеся дела. Когда их находил – моментально приводил в чувство провинившегося, объясняя ему: “За каждым оставшимся без ответа заявлением стоят страдания отдельного человека, ожидающего с нетерпением решения по его вопросу. Малейшее промедление с вашей стороны – преступление” “В годы великий боев” Софья Дзержинская

Дзержинский был тем самым идейным большевиком, который боролся не за власть, а за справедливость, причем справедливость настоящую. Своей жене он не раз говорил:

“Коммунисты должны жить так, чтобы народ видел – власть они используют не для своих нужд, а во благо трудящихся”.

Именно поэтому, когда Юлиан Лещинский принес Дзержинскому коробку с пирожными, тот наотрез отказался их пробовать:

“Когда в стране голод, ты думаешь, я буду пирожные есть?” «О Феликсе Дзержинском: Воспоминания, очерки, статьи современников», 1987 год

Дзержинский, что называется, сгорел на работе. В июле 1926 года, выступая с последним докладом перед соратниками, болезненно выглядевший Феликс Эдмундович ярко обозначил ключевые проблемы России:

“Чтобы государство не стало банкротом, нужно срочно решать вопрос с бюрократией. Вы только посмотрите на наш аппарат, систему управления, на эту бесконечную возню с многочисленными согласованиями. Нет… Так работать невозможно. Все эти писаки, коих сотни тысяч, горы бумаг, чудовищная бюрократизация. Вдобавок – захваты огромных зданий, чрезмерные излишества и пожирание государственного имущества… как саранча. Взять хотя бы простую бумажонку – она проходит через 32 руки. А ответственность кто несет? Все эти бесконечные согласования, прения, комиссии, собрания давно превратились в карикатуру – преют даже, когда итог известен заранее. У нас нет индивидуальной ответственности, а есть коллегиальная – потому что в итоге имеешь дело не с людьми, а целыми учреждениями. У рабочих есть понятные показатели производительности труда, а в управленческих органах – сможем ли мы ее измерить? Если не справляешься с работой – уйди, уступи тому, кто может сделать эту работу.

После этого выступления Дзержинскому стало плохо. Его отправили домой, там он и умер.

И это 1926 год. Во многом бюрократия, номенклатурная саранча и похоронили нашу страну. Пророческая речь “железного Феликса”, которая остается актуальной и сегодня, согласны?