«Никто из моих коллег по работе не знал, чем я занимаюсь. Это была своеобразная форма диссидентства», — рассказывает Решетняк.

Он знал, что его снимки не напечатают в прессе и не покажут на выставках, пока силен советский режим.

Впервые его фотографии опубликовали лишь в конце 1980-х годов во время перестройки, с объявлением которой строгая советская цензура стала ослабевать.

С тех времен его фотографии выставлялись в Киеве, Москве, Дании и США. После распада Советского Союза Решетняк стал профессиональным фотографом. Он делает снимки для рекламы и обучает студентов.

В недавнем интервью Украинской редакции Азаттыка Решетняк вспомнил, как снимал свои лучшие фотографии в промежутке между 1977 и 1990 годом.

«Сельский учитель после уроков возвращается домой, Сумская область. По этой дороге ходил в школу и я. Освещения не было. Чтобы не оставить кирзовых сапог в этой грязи, мы светили фонариком. Но не всегда были батарейки. Тогда приходилось зажигать спичку, а затем укрывать ее ладонями, чтобы ветер на задул. Эта дорога не изменилась до сих пор. Делать ее не для кого — в селе осталось очень мало людей».

«Слева — элитный пассажирский транспорт. В таких санях мог ездить председатель колхоза или местные “князья” из КПСС. Крестьянам сани давали только в самый критический момент. Например, отвезти больного в больницу. Зимой не было другого транспорта, кроме саней. Большинство дорог не чистили. Справа на фото стоит женщина с канистрами на старых санках. Она “приехала” в магазин купить керосин для керосиновой лампы».

«Донбасс. Когда мы зашли на этот огромный завод, я увидел только серую землю, кучу арматуры и бесконечные трубы. И вдруг откуда-то вынырнула фигура: в сером ватнике и кирзовых сапогах. Я сразу подумал, что там работают рабы».

«Детей постоянно готовили к войне. Это была основа советского идеологического воспитания. Обычных игрушек было очень мало, но на военную тематику — куча. Если присмотреться, кроме автомата слева, можно увидеть еще и игрушечный БТР».

«”Хлеб всему голова”, — говорили в Советском Союзе. Люди на фотографии, скорее всего, пережили Голодомор 1932–1933 годов. Об этом тогда говорили только в тесном кругу. Мой отец и коллега по работе рассказывали, что их чуть не съел местный людоед».

«Это обычная повозка, на которой возили бог знает что. Бросили снизу брезент и свалили хлеб. Правда, тогда никто из этого трагедии не делал».

«В середине 60-х крестьяне почти перестали печь хлеб. А в этом селе ликвидировали еще и местную пекарню. Поэтому хлеб завозили из районного центра. Грузовик привозил его в магазин, к которому вела дорога с твердым покрытием. Затем хлеб перегружали на запряженную лошадями телегу или зимой на сани, чтобы развезти в другие магазины, разбросанные по селу. Автомобиль не мог проехать по тем “дорогам”».

«На фото — отец с двумя сыновьями и женой. Женщинам в селе приходится тяжелее, чем мужчинам. Все хозяйство и быт — на женских плечах».

«Последние жители ликвидированного села в Беларуси. Не желая поддерживать инфраструктуру для маленьких сел, советская власть переселяли их жителей. Эта семья не захотела покидать “неперспективное” село. Люди на фото хотели умереть там, где родились».

«Изредка к нему приезжали гости. Например, друг детства, который когда-то жил в другом селе. Он привез портвейн — дешевый советский алкоголь, который очень хорошо ударял в голову».

«Деревенские дети хотели как можно быстрее вырваться в город. Они видели надорванные руки отцов и матерей и сами уже знали, что такое тяжелая работа. Но до 1974 года покинуть село было почти невозможно. Крестьянам не давали паспортов — это было официальное рабство. Даже чтобы поехать в город по делам, нужно было взять справку. Поэтому нужно было иметь большой блат, чтобы дети получили паспорт. Всем, кому удавалось вырваться из села, преимущественно попадали в общежития».

«Общежитие № 5 в Киеве. Большинство рабочих были выходцами из сёл и не имели своего жилья. Советские организации строили для них дешевое жилье: длинный коридор, комнаты по четыре-шесть кроватей, на этаж одна общая кухня и туалет. Душевая (нечто вроде общественной бани) только одна — на первом этаже или в подвале. Хотя это жилье было временное, но значительная часть людей во время перестройки не успела получить государственные квартиры и вынуждена была жить в общежитиях всю жизнь».

«Мальчик на фото вырос и сейчас живет в той же комнате общежития, но уже со своим сыном и женой. Его мама с сестрой — в соседней комнате. Отец давно ушел к другой женщине».

«Приемная во Львове. Люди пришли задолго до открытия и явно не первый раз. В таких заведениях можно было очень долго ждать чиновника и пойти несолоно хлебавши».

«В СССР многие товары были дефицитными. Чтобы “достать” дефицит, надо было знать “нужных” людей. Чаще всего перед государственными праздниками случались чудеса — дефицит “выбрасывали”. Часто продавали с черного входа магазина. Но “сарафанное радио” действовало. В длинных очередях часто случались конфликты, когда какой-то умник хотел пролезть впереди всех».

«Поздняя перестройка. В Киевском доме моды устроили показ мод для только одного американского бизнесмена (мужчина с лысиной в центре). Перед иностранцами ползали и открывали все двери. Позже выяснилось, что этот американец — “философ” и бывший хиппи».

Источник: https://rus.azattyq.org