Произнося эту фразу, Пётр Аркадьевич Столыпин имел в виду экономическое развитие страны, которая к началу 20 века вроде бы твёрдо стояла на рельсах капитализма. Но “русский капитализм”, на который уповал творец крестьянской реформы, имел существенные недостатки, и 20 лет внутреннего и внешнего покоя вряд ли бы помогли ему сделать Россию совершенно неузнаваемой. Попробую привести доказательства.

Петр Аркадьевич Столыпин

1

Развитие капитализма в России долго оставалось бы мечтой радикалов, если бы в 1861 году Александр II сам не изменил правила игры. После отмены крепостного права и ряда либеральных реформ общество проснулось от спячки и ринулось в предпринимательство. Миллионные состояния сколачивались “на коленке”.

Однако пристально вглядевшись в картину деловой жизни, легко было увидеть, что процветание и успех российских миллионеров строился, главным образом, на протекционистской политике государства. Правительственные чиновники направо и налево раздавали подряды на строительство казённых железных дорог, распределили за мзду военные заказы и писали победоносные отчёты.

Усилия царизма даром не прошли. В 1890-е годы и после революции 1905 года капиталистическое развитие страны приобрело невиданный размах. Глядя на это “раздолье”, Столыпин, собственно, и заявил, что в ближайшие пару десятилетий Россия станет экономическим и военным лидером Европы. Однако великий русский реформатор ошибся.

Путиловский завод

2

Когда вы насаждаете развитие “сверху”, возникает проблема финансов. В самом деле, где взять инвестиции? Поначалу государство справлялось, инвестируя через баки бюджетные, по сути, средства. Потом их стало не хватать – слишком велика страна, слишком много нужно был возводить, строить и запускать. Валюты внутри страны было слишком мало. Выход нашёлся за границей. И всё русское “экономическое чудо” конца 19 – начала 20 веков выросло на французских, бельгийских, германских и английских капиталах.

Проблема с иностранными инвестициями состояла в том, что их невозможно было заманить в низкодоходные отрасли. Иностранцы охотно вкладывались в горнорудную, металлообрабатывающую промышленность и банковское дело. Остальные сферы их не интересовали. Поэтому своеобразная “финансовая удавка” вряд ли помогла бы Столыпину и его последователям превратить Россию в одну сплошную промышленную выставку.

Рабочие начала 20 века

3

Пожалуй, не меньшей проблемой для страны являлся военно-аристократической характер русской власти. Когда государство управляется узким слоем “избранных”, они, скорее всего, не очень “пошевелятся” ради абстрактных целей всеобщего величия.

Прибавьте к этому необъятность русских территорий, неоднородность населения, его низкий образовательный ценз, огромный перевес сельского населения над городским, пережитки крепостного права, многоукладность народного хозяйства – и вы без труда поймёте, что Пётр Столыпин погорячился. Современник Столыпина, Георгий Плеханов, оценивал перспективы развития русского капитализма в 50 лет, и был, наверное, ближе к истине.

Русская деревня начала 20 века

4

Экономисты и историки давно уже подсчитали, что несмотря на значительный экономический рост Россия была не в состоянии преодолеть отставание от европейских стран. “По промышленной мощи Россия занимала следующее за Францией место и шла впереди Японии, но по суммарной промышленной продукции главных держав – США, Великобритании, Германии и России – доля её производства составляла лишь 4,2%”, – писал Дж. Боффа.

Расчёты учёных показали, что по своему развитию в целом Россия скорее отставала от своих главных конкурентов, чем двигалась вперёд. В начале 20 века она оставалась аграрно-индустриальной страной, в которой до 75% населения жили в деревне, а сельское хозяйство давало более половины национального дохода. В городах жило менее 16% подданных, в то время как в индустриальных странах этот процент давно перевалил за пятьдесят.

Подавляющее большинство заводов России размещались в шести регионах страны, из которых Польша и Прибалтика собственно Россией не являлись. Оставались только Центрально-промышленный район (Москва, Петербург) и Урал. Здесь можно было видеть десяток-другой промышленных гигантов, в которых трудились сотни и тысячи человек. В остальной России господствовали “предприятия” с 3-6 работниками на каждом. Всего их было порядка 150 000.

Иначе говоря, коренная Россия пребывала во власти мелкого предпринимательства и докапиталистических хозяйственных укладов.

5

Произнося своё знаменитое пророчество, Столыпин действовал как политик, а не экономист. Он не просчитывал будущее с калькулятором в руках; он строил планы и верил в их успех. Проживи Россия в мире до 1920-1930-х годов, она точно стала бы совершенно другой страной. Но своих европейских “партнёров”, скорее всего, бы не догнала.

Мы и сейчас не можем за ними угнаться, хотя с 1991 года прошло уже 30 мирных лет – побольше, чем запрашивал Пётр Столыпин.