Русские «клещи» и забайкальский «котёл»

Русские первопроходцы XVII века шли на восток прежде всего за «мягким золотом», то есть пушниной, которая была основным экспортным товаром и с Западом, и с Востоком. Своих месторождений золота и серебра Московское царство тогда не имело. Поэтому всегда стояла и задача поиска этих важных металлов.

Забайкалье или земля Даурия с первой же сюда экспедицией, осуществлённой в 1638 году енисейским отрядом подьячего Максима Перфильева, были сведения об имеющихся в районе реки Шилки серебряных и медных рудниках.

И так уж получилось, что освоение Забайкалья началось из двух воеводств (Енисейского и Якутского) по двум, соответственно, направлениям. Енисейцы осваивали восточное побережье Байкала и оттуда двигались вглубь края. А якутяне, обогнув хребты современного Каларского района, по рекам спустились к Амуру.

И пока Россия вела войны со Швецией и Польшей, присоединяла Украину и продолжала крепнуть, казаки-первопроходцы укрепляли русские «клещи», которыми охватили забайкальский «котёл». В 1648 году был основан Баргузинский острог, в 1651 году – будущий Верхнеудинск (ныне Улан-Удэ), в 1653 году – Иргенский остроги. На Амуре первым стал построенный казаками Ерофея Хабарова в 1649 году Ачанский острог, в 1651 году – Албазинский острог и 1654 году – Комарский.

Сибирский историк ХIХ века Пётр Словцов в своём труде «Историческое обозрение Сибири» писал:
«В это время воеводствовал в Енисейске незабвенный Пашков (которого в момент отправки в Даурию сменил Иван Акинфов – авт.), которому, именем истории, мы засвидетельствовали вечную память. Пашков, отобрав от бывалых казаков возможные сведения о забайкальских местностях, реках, озёрах, сообщениях и расстояниях, признал за полезное состроить ос. (острог – авт.) Иргенский в связи с Баргузинским, и другой Нерчинский (о чём представлял и после Приказа, как уже известно) для обхвата тунгусов и хоринских бурят; а для исполнения сих поручений отрядил известного служаку Бекетова…»

Забайкальский «котёл», будучи своего рода проходными воротами кочевых народов, не был мирным полем. Монголы, буряты, хамниганы и различные тунгусские племена далеко не всегда мирно жили друг с другом. И всех их донимали маньчжуры. Правда, в тот период маньчжуры были отвлечены на завоевание Китая. Неслучайно замечательный писатель из Бурятии Владимир Корнаков (1929 – 2015) свой роман, посвящённый как раз периоду создания Даурского воеводства, назвал «Дикое поле».

Охватив клещами это «поле», русские, присоединив его к своему царству, стали мощными и арбитрами внутренних споров и защитниками от внешних врагов.

Правда, обороняться пришлось вскоре и от русских же «лихих людишек». Дело в том, что ещё в октябре 1653 года вышел царский указ, согласно которому смертная казнь для разбойников и воров заменялась наказанием кнутом, отсечением на левой руке пальца и… ссылкой в Сибирь.

Исполнить предложения Пашкова Москве по присоединению Даурии к России поручили самому Пашкову. И с 1656 до 1662 года в этом новом российском краю правил воевода Афанасий Пашков, твёрдо следовавший указания царской грамоты.

Оценка историков и писателей

Этот исторический документ по-разному оценивается и историками, и писателями.

«В грамоте Пашкову было много наказов: она была чуть ли не на ста листах, — констатировал в своей книге «Серебряный капкан» известный забайкальский писатель Георгий Граубин. – Даурскому воеводе надо было «государственными делами радети» — искать прибыль, проведывая про серебряную руду, золотую, про медь и про олово. Следовало узнать, сколько далече Китайское и Индийское государства от Даурской земли. И многое-многое другое».

В упомянутом выше романе «Дикое поле» писатель Владимир Корнаков представил, как торжественно оглашалась царская грамота казакам Пашкова, уже находящимся в походе.

«Высочайшим соизволением государя – царя всея Руси – Великая и Малая, великого князя Алексея Михайловича все земли Селенгинские, Шилкинские, Амурские, с божье помощью, промыслом служилых приведённые под высокую руку, отныне именовать воеводством Даурским и центром их быть Нерчинскому острогу…»

Отмечу лишь, что сибирские историки ХIХ века Пётр Словцов и Владимир Андриевич особого значения царской грамоте от 20 августа (31-го по новому стилю) 1655 года не придали. Возможно, просто потому, что полностью с ним не были знакомы. Его опубликовали в ХV томе «Русской исторической библиотеки» лишь в конце ХIХ века – в 1894 году.

Первым высокую оценку дал автор трёхтомного исследования «Забайкальские казаки» (изданного в 1916—1918 годах) офицер Забайкальского казачьего войска Афиноген Васильев.

К слову сказать, его фундаментальный труд был переиздан в 2007 году в Благовещенске. А в Чите он не переиздан по сей день, продолжая оставаться библиографической редкостью.

Процитировав небольшой фрагмент исторического документа этот историк буквально воскликнул: «Эта грамота была «да будет» Забайкальского края, его культуры и войска!»

И дополнительно пояснил: «Ею устанавливается связь с енисейскими и всеми сибирскими казаками забайкальских казаков. Приказом по В.В. (военному ведомству – авт.) 1913 года №449 Забайкальскому войску дано старшинство на основании этой грамоты с 20 августа 1655 года».

Понимая значения этого документа для истории Забайкалья составители «Хрестоматии по истории Читинской области», изданной в 1972 году сумели убедить работников обкома КПСС вставить несколько фрагментов этого документа. А вот о наказах Петра I те, по рассказу историка Владимира Василевского, даже слышать не захотели.

Акцент был сделан на задачах внутренней и внешней разведки, а также на отношении к местным коренным жителям.

Непростая реализация царских наказов

Уже в те времена появились первые примеры того, как непросто реализуются поручения и пожелания центральной власти на местах.

Одним из них было отношение с первым сосланным в Забайкалье диссидентом. Им был один из лидеров раскола протопоп Аввакум, ставший первым русским писателем, описавшим путь в наш край и непростую жизнь в нём. Аввакум был популярен среди тех, кто вместе с ним и воеводой Пашковым шёл в неведомую Даурию, и потому воеводе непросто было выполнять указания отношении этого бунтаря.

В указанной царской грамоте особо оговаривалось отношение служилых людей к местным жителям (орфография и пунктуация даны по публикации в «Хрестоматии по истории Читинской области» – авт.):

«Да что служилые люди по Шилке реке и по иным сторонним рекам новых землиц людей проведают и под государеву царскую высокую руку и к шерти (присяге – авт.) приведут, и ясаку (налог, как правило, пушниной – авт.) с них на государя возьмут и хто в тех землицах князцы, или иные какие лутчие люди имянно к шерти будут приведены, и что с них с которой землицы первого ясаку возьметца, и то велети служилым людям писати в ясачные книги у себя подлинно; да с тем ясаком из новых землиц велети ему, Афанасию (Пешкову – авт.), приезжати к себе в Даурскую землю».

Но сборщики ясака часто старались не забыть и про себя любимых. Понятно, что это приводило либо к тому, что местные племена откочёвывали куда-нибудь подальше. При этом не обязательно к маньчжурам, которые были кратно коррумпированней и жёстче, или к монголам, ханы которых мало чем отличались тогда от маньчжурских правителей.

— В 1660 году, — отмечал в книге «Краткий очерк истории Забайкалья от древнейших времён до 1762 года» историк Владимир Андриевич, — притеснения сборщиков ясака вызвали восстание тунгусов, живших по р. Ингоде, что побудило Пашкова перебраться в Иргенский острог для удобства в принятии соответствующих мер. В бытность его в этом остроге, в 1660 году, прибыло 17 казаков с Амура с просьбой принять их на службу, которые, впрочем, вскоре бежали, ограбив своих товарищей, но на р. Тугире встретились с новым воеводой, направлявшимся в Нерчинск, и были возвращены обратно.

Новый воевода Алексей Толбузин встретился с Афанасием Пашковым в Иргенском остроге, где и принял от него царскую казну. В 1662 году Пашков выехал в Енисейск.

«Благодаря энергии Пашкова, — писал Андриевич, — Нерчинское воеводство скоро устроилось настолько, что могло существовать, хотя и с большим трудом, собственными средствами, не требуя подвоза провианта от других воеводств». При нём же были найдены и первые серебряные месторождения.

Так что благодаря энергии этого москвича край навсегда был, как и велел царь Алексей Михайлович, закреплён за Россией.

АЛЕКСАНДР БАРИНОВ