Далее, наш УАЗик бодро побежал навстречу теснинам Карагемского ущелья. Начало и завершение этого каньонообразного участка Аргутской долины, были обозначены Обоо и турами. Особенно много туров создано справа от дороги на выходе из Карагемского прорыва, перед устьем реки Карагем. Далее, спустившись с перевала, мы свернули вправо в долину этого Аргутского притока. После переезда моста через реку Карагем, мы припарковались, пережидая дождик, перекусили и выдвинулись за Аликом вверх по склону, чтобы прикоснуться к древности, через осмотр петроглифов. При подъеме заметно увеличивался обзор. Внизу бирюзовой лентой по широкой долине извивался Карагем. Справа чернел в серо-белом облачном тумане горный массив Чинелю, украшенный ледниками и снежниками. Два массивных хребта стыкуются здесь и сейчас: Катунский и Северо-Чуйский. Границей служит щель Аргутской долины и сам Аргут – непокорный, дикий, чудный. Скалы, к которым мы карабкались – как бы нависали над Карагемской долиной. Их поверхность была коричневого цвета. Рисунки сохранились неплохо, но нас поразила засоренность древних изображений современными каракулями. Порой на Чуйском тракте не встретишь такого вандализма, а тут – в диком месте – этого вообще, по нашим представлениям и быть не должно, но….

Мы рассматривали карагемские петроглифы, сидя на скалах, пытаясь вникнуть в сюжетные линии изображенных сцен. Главные герои этой писаницы – обитатели степных и высокогорных областей гор Южного Алтая.

Долго находиться на скалах нам мешал сильный ветер, пронизывающий до «костей и моросящий дождик. Темные тучи бередили карагемское небо, стыкуясь у Чинелю. Через час мы продолжили путь в невиданную доселе Аргутскую долину. Сначала мы двигались по правому берегу Карагема. Нас окружали оголенные, диковатые, аскетичные ландшафты, усыпанные моренными отложениями. Неожиданно выглянуло солнце, и засияли, до этого унылые ландшафты. Мы вышли из машины, радуясь, как дети лучам солнца. Осветилась Карагемская долины. Внизу петлял Карагем, образуя широкую пойму, поросшую ивняком и тополиным зарослями. Освободились от туч вершины Чинелю. Но сзади – там, в Карагемском ущелье собралась вся сине-черная темнота, а на границе света и тьмы, «улегшись» прямо на дороге сияла радуга – необычная, как, впрочем, и все вокруг. Дорога вновь повела нас по моренным отложениям вправо в долину Аргута. Алик сказал, что дорога, которой мы поедем, ведет к скотоводческим стоянкам и постепенно переходит в тропу.

Мы проехали поворот на село Архыт и остановились на приподнятой над Аргутом ровной территории, обильно усыпанной моренными отложениями, отчего виделась нам однородной по цвету – серой, причем, все окружающие эту местность горы тоже были в таких же серых тонах. Повсюду была невероятная «серая» гармония. Особенно примечательными были пирамидальные вершины Северо-Чуйского хребта, что возвышались в междуречье Карагема и Аргута. Грани этих пирамид, обращенные к западу в результате денудационных процессов на крутых склонах сформировался четких рисунок, отдаленно напоминающий, как мне показалось, образ дерева. Этот рисунок мне напомнил изображения деревьев на скалах Карбана. Причем, эта огромная пиктограмма повторялась и на соседней, такой же пирамидальной вершине, стоящей чуть восточнее первой. На местности, куда нас привез Алик, находилась довольно большая насыпь кургана, относящаяся по имеющимся атрибутам к скифской эпохе, причем, курган был явно «царским». К востоку от него шел ряд каменных стел. Самой высокой, достигающей, примерно, 3 м высоты, была крайняя от кургана стела. Она выделялась как высотой, так и формой, схожей с клинообразной, причем, клин этой стелы указывал на курган. На некоторых стелах мы разглядели петроглифы слабой проработки. Западнее курганной насыпи имелась каменная выкладка, представляющая собой чередование окружностей, выложенных невысокими округлыми камнями. Эти сливающиеся чередующиеся окружности образовывали в плане полукруг или полумесяц. Сооружения этого памятника напоминали подобные выкладки урочища Башадар, где также созданы все эти атрибуты древней власти. Нас очень впечатлило все, что мы видели вокруг себя, особенно, отвесные борта Аргутского каньона, где с одной стороны возвышался массив Чинелю Катунского хребта, а с другой – пирамидальные вершины Северо-Чуйского.

Пока мы осматривали этот комплекс, сооруженный, по всей видимости, в особенном месте с точки зрения людей, его возводивших, и следа от недавней непогоды не осталось. Небо очистилось, краски ландшафтов заиграли невероятными цветами августовской поры, солнце уже по-осеннему приятно грело, точнее согревало. Шума Аргута слышно не было. Здесь и сейчас был покой и тишина.

Мы загрузились в УАЗик и двинулись дальше. С каждой следующей сотней метров дорога становилась на нее – дорогу все более непохожей. Алик сказал, чтобы мы внимательно смотрели на местность слева по ходу движения, так как где-то здесь он видел Кезер-Таша. Вот он! Прекрасной сохранности тюркский воин стоял у кургана, что располагался у кромки террасы. Мы поспешно вышли из машины и направились к изваянию. Высотой чуть более метра Кезер-Таш стоял, обращенный лицом к востоку. Плоский камень, на котором хорошо выделялась голова и плечи, был сплошь покрыт накипными лишайниками, колонии которых затрудняли рассмотрение подробностей древней скульптуры. На наш взгляд, самое главное, что удалось древнему скульптору, это запечатлеть взгляд воина, который мы углядели сразу. Миндалевидные глаза смотрели на мир, пытаясь донести до потомков что-то очень важное и ценное – то, чем жили обитатели этой Алтайской земли. Кадры, отснятые нами, были впечатляющими, причем, удались они как с лицевой стороны воина, так и со спины. Долина в этом месте была весьма узкой. Терраса, где сооружен этот курганный могильник – камениста. Рядом с курганными насыпями и оградками лежали плиты, на одной из них начертаны немногочисленные петроглифы. Алик сказал, что это урочище является его родовой землей, где сегодня расположена его стоянка, поэтому он приглядывает за изваянием. Здесь, на скалах есть и петроглифы. Я была очень рада возможности увидеть сохранившегося Кезер-Таша в его исторической среде. Но этот счастливый момент был в этот день не единственным. Мы двинулись в обратный путь, думая, что сегодняшний день удался, и даже не представляли, что через несколько километров мы вновь остановимся и осмотрим легендарное урочище, посетить которое мы и не могли мечтать.

Местность, где Алик становил машину, называлась Кеми-Кечу. Здесь, на правом берегу Аргута, располагается известный археологический комплекс с тем же названием. Объекты этого памятника относятся к эпохе древних тюрок. Такого скопления Кезер-Ташей на одной территории мы еще не встречали, правда, полностью уцелевших изваяний здесь уже, увы, не было. Те, каменные воины, что установлены у оградок или курганов были с поврежденными головами. Два довольно высоких изваяния лежали на земле. У одного из них прекрасно сохранилось лицо, но глубокая трещина пересекали камень чуть ниже шеи. У другого исполина осталось лишь туловище, а голова, видимо, увезена в музей. Мне удалось найти фото и описания изваяний этого памятника, даже общую фотографию местности, где еще стояли все персонажи комплекса, где выделялись три Кезер-Таша как высотой, так и фигурностью деталей. Кеме-Кечу – чудесный памятник, находящийся в столь труднодоступной для массового туриста местности, оказался сегодня в жалком состоянии. Было впечатление опустошенности и негодования.

Пока мы осматривали этот могильник, зашумела гора Чинелю. С вершины массива, выходящей к долине Аргута, посыпались камни. Шум длился не более 5 минут, но произвел на нас сильное впечатление. Небо вновь затянуло серыми облаками. Солнце уже давно скрылось за склонами узкого в этом месте Аргутского ущелья. Впереди у нас было преодоление Карагемского прорыва и перевала Верблюжья шея. На изгибе этой «шеи», мы оказались свидетелями прекрасного явления. Над степью Самаха нависала двойная радуга невероятной яркости и величины. Шикарное завершение насыщенного дня!

Источник