Эта история началась с желания увидеть необычный петроглиф, что красуется на валуне большого размера в долине реки Талдура. На коричневом валуне, помимо шикарно исполненного древним автором оленя, находятся и другие изображения, точнее там показан целый сюжет или сказ о событиях давно минувших веков.

«Журнал «Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий», издающийся Институтом археологии и этнографии СО РАН, опубликовал статью Григория Кубарева «Оленный камень» из долины реки Талдура». Статья посвящена петроглифам, которые ученые обнаружили в 2 км от села Бельтир Кош-Агачского района на правом берегу реки Талдура.

Композиция из 28 петроглифов, нанесенных на огромный валун, имеет общую длину 3,1 м и ширину 1,7 м. Среди фигур выделяется изображение оленя длиной 170 сантиметров. «Олень имеет «клювовидную» морду, горб, намеченный глаз. Он изображен стоящим, с двумя ветвистыми рогами. На шею оленя налегает выбитая раннесредневековая тамга, напоминающая перевернутую букву «М» с длинным отростком посередине. В некотором отдалении справа, на другой грани камня, в таком же стиле выбита фигура оленухи. В отличие от оленя у оленухи выбит лишь контур тела, ноги, небольшие рога. Изображение, возможно, не завершено», — говорится в статье.

По мнению исследователей, изображение оленя является одним из самых крупных в подобном стиле в наскальном искусстве Алтая и сопредельных территорий. «Несомненно, что композиционно и стилистически петроглиф связан с фигурой оленухи, и они образуют парное изображение», — пишет Кубарев.

По мнению ученых, талдуринские петроглифы на валуне сделаны в монголо-забайкальском стиле, который был распространен в эпоху бронзы, то есть во второй половине II тыс. до нашей эры.

«Древнего художника привлекли приметность огромного валуна, мимо которого было сложно пройти, а также, вероятно, та панорама на долину реки Талдура, которая открывается с этого места.

В наше время рядом с валуном проходит дорога, которая вполне возможно, была проложена по древней горной тропе. Если это предположение, верно, то фигура оленя могла играть роль ориентира (наряду с самим валуном)

Такую же роль в числе прочего выполняли любые вертикально установленные древние стелы и изваяния в центрально-азиатском регионе, включая собственно оленные камни», — отмечает исследователь».

Зимой 2018 года, запланировав в те края поездку, я и не предполагала, что осмотром уникальных петроглифов все не ограничится, а поездка превратится в сказку «гор, рек и озер». В августе 2019 года, после затяжных дождей мы выдвинулись в большое многоцелевой путешествие, по результатам которого уже много чего написано и будет создано в ближайшей перспективе.

Удивительное началось уже в устье Чуи, где та самая Чуя предстала перед нами в весьма необычном облике. Цвет ее вод было сложно отнести к известному цвету или сочетанию. Она была не то чтобы пурпурной и не совсем розово-коричневой. Причиной такого изменения цвета Чуи являлись обильные осадки. Продолжительные и мощные по силе дожди явление нехарактерное для Чуйской степи и ее боковых долин. Воды речек (Кызыл-Шин), переполнившие свои русла размыли и подмыли древние озерные красноцветные отложения тех районов. Поэтому, очевидцам такого, весьма редкого явления, как «кровавая река», было чем заняться. Именно в таких случаях и у особо одаренных очевидцев рождаются истории, которые могут перерасти в мифы, легенды, пророчества и предсказания.

На устье Чуи мы оказались в 19. 00 18 августа. От почти сплошной облачности было темновато, но необычный цвет воды Чуи и периодически пробивающееся сквозь облако вечернее солнце вытягивали снятые кадры. Зрелище было настолько притягательным, что мы обошли все знакомые смотровые площадки окрестностей слияния двух главных рек Алтая. Покинув устье Чуи, мы выдвинулись вверх по ее долине. С течением времени и с чередой километров, цветность Чуи спадала, но очарование картинок вечерних Чуйских пейзажей только нарастала. От обильных дождей зазеленели степные августовские склоны долины, нам постоянно казалось, что мы вернулись в весенний период. Туманы, зацепившись за неровные края Чуйских бортов, висели над долиной. Мощная и полноводная не по сезону Чуя несла свои пурпурные воды вниз по долине. Постепенно с течением времени, на западе небо окрашивалось в закатные краски. И не только небо, все пространство вокруг багровело. Мокрая дорога, словно зеркало, отражала краски заката. Нереальная красота, думалось нам, глядя на все это буйство.

Ночевали мы на устье речки Туярык, что впадает в Чую перед Красной горкой. Местность эта притягательная. Разноцветные скалы разных оттенков красного, розового, бардового; тополевые рощицы – крайний форпост древесной растительности перед безлесными просторами Чуйской степи; бурная не по времени хозяйка этих мест Чуя – все это создавало особый настрой на путешествие. Помимо всего этого, видимого глазом антуража местности, повсюду в атмосфере ощущалось дыхание Южного Алтая, даже в воздухе чувствовался аромат Великой степи, вперемежку с безграничной свободой и простором. Сидя у вечернего костра, воображение рисовало картинки из прочитанных легенд. Где имели место и массовые сцены сражений, кочевий, переселений.

На западном склоне хребта Чихачева и на северных склонах хребта Сайлюгем начинается двумя истоками священная река Чуя (чуй). По ходу своего течения она пересекает озера Богуты и Алдай, неоднократно меняя свое направление и название. И лишь после слияния с притоком Нарын-Гол устремляется на запад, в Чуйскую степь. Ее длина – 266 км. Существует несколько вариантов происхождения названия реки: 1) от тюркского чуу, что означает «вода»; 2) от тибетского и китайского, чу,/шу/шуй – вода, река.

«Кезер-Таш»

«Были времена, когда измученные войной с чужеземцами, алтайские воины убегали от своих ханов вместе с семьями далеко в горы. Скрывались там, спасая жизнь себе и своим близким. Охотники в таких общинах жили дружно и счастливо, потому, что не было войн, не было грабительского оброка ненасытных ханов. Одна такая община обосновалась в безлюдной, безжизненной, как пустыня, степи. Есть одно такое дикое место на Алтае. Кругом камни, щебень, песок. Лишь одно стоствольное дерево тополь радовало глаз зеленым одеянием листвы. Вот под этим тополем охотники развели множество свадебных костров из хвороста в честь молодых красавицы Чуи и ловкого юноши Курая. По обычаю на гулянье все мужчины явились без оружия. Свадебные костры горели несколько ночей, вокруг тополя веселились люди, пели свадебные песни. Эти свадебные костры, пылавшие ночью, привлекли внимание ханских дозорных слуг и выдали местонахождение спрятавшихся охотников. В одно мгновение вооруженное войско хана окружило безоружных людей. Свадьба Курая и Чуи была пленена. Но вдруг с вершины тополя к ногам Курая, свернув двойным лезвием, упал меч. Курай немедля схватил меч и, оттеснив людей к тополю, начал рубить им ханских слуг. Когда упал последний враг, Курай выпрямился и огласил победу. В то же мгновение отравленная стрела впилась в сердце юноши. Это хан, наблюдавший сражение, сам пустил в Курая стрелу. Курай с силой швырнул меч в хана и рассек его пополам. С ликованием бросились люди к юноше. Чуя обняла руками шею любимого, а он, опасаясь, что яд ханской стрелы убьет и ее, крикнул: «Беги Чуя, беги любимая, дальше от меня…».

Зарыдала девушка, но просьбу Курая выполнила. Долго бежала по щебням, песку, камням, пока не обернулась рекой. А Курай застыл гранитным человеком – «Кезер-Ташем». Степь в Горном Алтае эта называется Курайской, а стережет ее юноша Курай. Правда, он уже не юноша, с старик. И стоит в степи каменная глыба – человек в тюбетейке. Рука на поясе, держит меч. Чуя не меняется, бежит, плещется – красивая, пенистая, дикая….»

Завтра будет новый день и новые неизведанные места и впечатления.

Путешествия продолжаются… Ольга Шадрина, фото автора