Здание музея.

 Когда-то в Змеиногорске звучала песня:

… Что на горке, на пригорке

 Стояла контора.

Что во этой во конторе

Живет главный пристав.

Выходил-то он, собака,

На красно крылечко,

Выносил-то нам, собака,

Кайлы и лопаты…

     Точность песни – прямо-таки топографичес­кая, поскольку уцелевшее здание горной конто­ры (бергамта) стоит на пригорке, чуть пониже того места, где некогда находился краснокаменный храм Преображенья Господня, построенный в начале XIX века, а теперь сереет кирпич Дома культуры. Но здание бергамта не самое старое из уцелевших построек минувших времен. В середине века восемнадцатого от Второго бастиона земляная стена Змеиногорской крепости уходила на восток по 1-й Пихтовской улице. Теперь это улица Щорса.

На улице Щорса и расположено крепенькое зданьице Музея истории горного дела на Алтае. Не секрет – нынешние музеи зачастую распола­гаются в зданиях приспособленных и случай­ных. Иное дело – здание Музея змеиногорского. Оно сразу было задумано и выстроено под историческую коллекцию, и сей благосмысленный поступок был сделан человеком, которому город многим обязан – Петром Козмичем Фроловым. Замысел его осуществлен в 1823-1825 годы.

Окно в подземный Змеиногорск XVIII столетия – Екатерининская шахта.

Поищите что-либо подобное в городах Сибири и вряд ли найдете. Даже краевой краеведческий музей в Барнауле, основанный тем же Фроло­вым, размещен в бывшей пробирной лабора­тории Алтайского горного округа. Но, несмотря на такое удачное начало, судьба Змеиногорского музея темна. По крайней мере сейчас невозмож­но достоверно сказать – чем был наполнен музей в девятнадцатом веке и почему вместо музея по этому адресу посетитель находил винную лавку, а бывшие экспонаты были розданы змеиногорским мещанам.

Памятник Петру Фролову – автору и исполнителю проекта первой в мире надземной рельсовой дороги.

Пожалуй, не сложно было бы перечислительно описать все достояния нынешней коллекции Музея истории горного дела, в том числе и те, что приведены в предлагаемом издании как иллюстрации. Все это посетители увидят своими глазами, а историю экспонатов услышат из уст экскурсовода.

Змеиногорск… Сюда стремились лучшие европейские естествоиспытатели и путешественники восемнадцатого столетия.

Деятельная полоса освоения недр горы Змеиной и других рудных точек в окрестностях города-крепости, коих в XIX веке насчитывалось более пятисот, связано с именем Демидова. Но черпнуть из щедрот горы Змеиной уральский за­водчик не успел – Алтай взял в свои руки Импе­раторский двор. Именно с этим периодом связа­ны судьбы нескольких саксонских мастеров гор­ного дела: И. Юнганса, И. Христиани, X. Шмидта и других. Участие саксонцев и вы­пускников Фрейбергской горной Академии в освоении Алтая – тема малоизученная, и музею предстоит еще разрабатывать этот пласт про­мышленной культуры.

Горняцкие лампы и светильники. Первая электростанция на Алтае появилась в Змеиногорске благодаря рудному делу.

Во второй половине XVIII столетия в Змеиногорске с полной силой проявился талант русского гидротехника Козьмы Дмитриевича Фролова. Не менее талантливо заявил о себе как инженер и средний сын Фролова – уже упоминавшийся Петр Козмич.

Торговый дом купца.

По его проекту с 1808 года до­ставка руды от шахты до фабрики производилась по первой в мире надземной же­лезной дороге протяженностью около 2 км. Не менее известен П. К. Фролов как основатель первой типографии и бумажной фабрики в Бар­науле. И совсем мало мы знаем о Фролове – зна­токе древних рукописей. Коллекцию его книг рукописных и старопечатных, русских, персидских, китайских, монгольских и латинских в 1817 г. приобрела Императорская Публичная библиотека за 20 тысяч рублей се­ребром.

Купеческая лавка, где можно было купить все: от гвоздей до парижских духов.

Не только Фролов был известен в столице. Змеиногорские горняки в Российском государст­ве всегда были на виду. Когда в начале XIX ве­ка, после заключения Георгиевского мирного трактата с Грузией, Петербург формировал ко­манду для разведки золота на Кавказе, змеино­горские специалисты вошли в состав экспедиции наравне с уральцами.

Исторический центр города. По этой площади когда-то проходили отец и сын Фроловы, Ползунов, русский историк Герард Миллер, инженер Кулибин, биолог Брем, великий Достоевский и еще не прочитанный Хейдок.

Не обходили вниманием Змеиногорск и зарубежные ученые. В XVIII в. здесь побывали И. Гмелин, И. Фальк, З. Лаксман, П. Паллас и множество менее известных исследователей, а в следующем столетии А. Гумбольдт, К. Ледебур, А. Брем. Поводом к то­му служила громкая слава Колывано – Воскресенских заводов, в систему которых входила и Змеиногорская рудная провинция. По крайней мере, когда Гмелин осмотрел здешние шахты, он записал восхищенно: «Если бы наша земля в Германии была в таком обилии, то, боюсь я, вся почва была бы так раскопана, что нельзя было бы и шагу ступить из-за провалов”. Восхищение воспринимается как оценка щедрости алтайских недр. Но к ним еще нужно найти ключ. Практическое дело горняков в XIX в. связано не только с именем Фролова.

Змеиногорский пруд и плотина построены два века назад по проекту К.Д.Фролова.

Пушка из Змеиногорской крепости, которую никто и никогда не штурмовал.

Дорожный самовар, ваза и поднос, сбереженные горожанами для возрождения музея.

Когда-то мы любили коней и украшали их не хуже женщин…

На рудных полях Алтая оставили свой след Г.Качка, В.Чулков, Г.Спасский, М.Лаулин, П.Залесов, А.Кулибин, В.Речкунов… Что же говорить о том, что несколько поколений русских горняков, имена которых сегодня можно отыскать в архиве, держали руду, как говорится, на кончике кайла, извлекая ее из забоя, принимая на шахтном дворе и обогащая по новейшим европейским технологиям до того состояния, когда сырая руда готова для извлечения золота, серебра, меди и свинца. Уместно спросить сегод­ня – что значила бы в мире российская казна без алтайского серебра и золота?

В этом молоте бронзового века зафиксирована половина таблицы элементов Менделеева.

Были годы – более тысячи пудов серебра давал Алтай на валютный двор страны. Сегодня можно подсчитать, сколь­ко добыто на Алтае металла. Цифра будет впе­чатляющая. А что вместо изрытых окрестностей получили взамен горняки, вложившие жизни в могущество державы? И это относится не только к веку минувшему. Колониальный Кувейт вы­глядит царствием небесным по сравнению с не­которыми горняцкими поселками.

Колокольная бронза Валдая и Тюмени. Кто знает – может быть, эти колокольчики отливали из змеевской серебристой меди.

Какие-то отблески былой обеспеченности гор­ных инженеров сегодня можно увидеть в Змеиногорском музее. Еще меньше осталось следов предметов материальных – свидетелей первородного быта простых горняков и приписанных к заводам крестьян. Но и по уце­левшему можно судить, сколь немногим мог, а точнее, вынужден был довольствоваться гор­няцкий люд.

Колыванская ваза изготовлена для Змеиногорского музея из той же яшмы, что и знаменитая эрмитажная «Царица ваз».

Лучшие свидетельства нашей алтайской истории находятся, увы, не на Алтае. Они в Эрмитаже, в музеях Москвы, в Париже, удивительные образцы народной вышивки – в сундуках Сибирского отделения Академии наук, староверческие иконы разворованы и рассеяны по белу свету… Тем ценнее для нас собрание Змеиногорского музея, создание которого в 1985 году я воспринимаю как противостояние велико­му разбазариванию ценностей, имеющих самое прямое отношение к истории вхождения русских людей в Алтайские горы, к истории осмысления природных богатств редчайшего по красоте края.

Инструмент легендарной «чуди»: ступа и пест для приготовления первобытного хлеба.

Музей – это человек, его создавший. В Змеиногорске – это Валентина Христиановна Смирнова. И ее земляки! Рывок в собственную историю и в историю державы было бы невозможно без участия в судьбе музея Михаила Михайловича Филипповича, геолога В. М. Чекалина, без помощи змеиногорцев И. М. Колтунова, А. В. Денисовой, В. И. Позняковой, В. И. Болдакова, братьев Я. А. и П. А. Володьковых. Это они, объединенные патриотическим замыс­лом Петра Фролова, не осуществленным полно­стью в прошлом веке, сегодня встали на защиту родного города от нашествия чумы псевдоцивилизации и беспамятства.

Сеяльница, совок и туес, не увезенные путешествующими скупщиками старины.

Кандалы и кистень. Здесь и вспомнишь легенды о беглецах братьях Белоусовых, о разбойнике Криволуцком, который умел пулю заговаривать…

Плакетка из алтайских самоцветов: яшма, порфир, белоречит. Работа выполнена для музея художником Андреем Биттером в знаменитой Колывани.

Александр РОДИОНОВ

г. Змеиногорск, Издание подготовлено Алтайским центром Международного Демидовского Фонда., Макет А. Курдюмова., Слайды А. Позднякова., «Прямая речь». 1993 г., Отпечатано в ГИПП «Алтай»., Заказ 5544. Тираж 15000.